перед женщиной своей мужской статностью физической. И доблестью тоже. Конечно, и ещё раз конечно. А тут ещё такой случай удобно подвернулся. Уж на этом-то заморыше можно оторваться. Ещё как! К тому же не молодой. А что возраст? Плевал он на это.
Я посмотрел на обоих сразу. Красавчик, вдвое мощнее габаритом этого неказистого мужичка, теперь коршуном смотрит на него, как на воробья.
"Ну и попал мужичок. Если что, придётся как-то увести его подальше от греха, от этого места. Красавчика как-нибудь уговорю. Мол, не дело старых трогать. А, вообще-то, кто его знает. Но если против меня погонит пургу, то, пожалуй, и…» – мигом пронеслись такие мысли в моей голове.
Внезапно по спине пробежался холодок. Но усилием воли подмял его. И вот тогда и стала накатывать волна за волной вот это самое чувство, предшествующее событию экстремальности, где на высоту будет поставлен весь арсенал боевых навыков, виртуозной подвижности тела, но, прежде всего, высоты оптимального боевого состояния, идущее от духа. Воинственное чувство. А то, что товарищ этого красавчика – здоровенный бугай, плевать. Приходилось одному против двоих, когда защитил одного совсем зелёного парнишку. Поможет опыт улицы, в данном случае опыт тамбура электрички. Потому что это тоже из истории, из этого хронального поля.
А событие набирало оборот. «Красавчик» придавал ему ускорение.
А мужичок как сидел, уткнувшись под нос, так и сидел. Как съёжился с самого начала, так и не ушёл от такого невзрачного состояния. Совсем не товарный вид. Никак не преподнесёт себя в надлежащем виде. Был бы он более солидным и видом, и одеждой, то, вероятно, «красавчик» не повёл бы так себя, не расходился бы за пределы допустимого. А одежда на мужичке – не лохмотья, но уж больно скромна на обозрение. Как, видать, и сам обладатель. Может, он и впрямь глухой. И бровью не поведёт, и мускулы не шелохнутся.
– С тобой по-другому базарить, – «красавчик», весь преисполненный злобы и кипевшей энергии, в нетерпении пнул его в колено.
Тогда мужичок, как будто бы, отошёл от своих дум и взглянул на этого парня в зените расцвета сил. И, кажется, какая-то просьба, мольба слабой надеждой засветились в его невзрачных глазах.
– Я ведь никому не мешаю, и вам не мешаю, – ответил он, как показалось, голосом заискивающим и умоляющим.
Такое у любого может вызвать брезгливость. «Да встал бы и ушёл бы отсюда от глаз подальше, чем так…» – уже с негодованием подумал я и так же посмотрел на этого съёжившегося мужичка.
Один ли я так посмотрел? Если свидетелями игрового поля вот такого разговора молодых могли быть несколько человек, то за разыгрывающейся в данный момент сценой, готовую перерасти в какую-нибудь драму, трагедию, наблюдали теперь, примерно полвагона. И, возможно, многие из них разделяли со мной чувства и негодования, и брезгливости, и жалости к этому незадачливому, тихому мужичку. А тогда какие же чувства полыхали вот у этого парня на взлёте молодых возможностей, дарованных от природы, вот
