дёргались то ли сами по себе, то ли в надежде спасения. И ни единого звука, ни единого возгласа. Всё в тишине и молчании.
Закончилось. Сделав дело, те четверо молча улеглись рядом с трупом. Одноглазый присел возле стола и потушил лампу. Чёрная кромешная тьма добавилась к тишине. На широких нарах от стены к стене, между спящими и не спящими, покоился полный недвижимости труп. Как вынести это? А может, будет ещё?
Пурга затихала. Ночное небо прояснялось, ибо тучи уходя, давали простор свету холодной луны, который пробивался сквозь стёкла маленьких окон. Он как бы отражал страшный блеск единственного глаза того, сидящего за столом, и опёршегося на него локтем. То он обводил взглядом вокруг, то упирался в одну точку. Пространство четырёх, давно не побеленных стен, подпиравших довольно таки высокий потолок, целиком принадлежало ему.
Глаза привыкали к такой темноте, ибо она была теперь не такой кромешной благодаря лунному свету. Предметы приобретали своё очертание, и как бы являлись немыми свидетелями. Всё было зловеще, всё вокруг. Тишина и утихающий вой пурги добавляли это. Он старался дышать медленно и тихо, хотя сердце его бешено колотилось. Неужели эта тишина выдаст его стук. Напарник его не спал и весь дрожал, понимая данную ситуацию. Вот-вот вскрикнет. Он, молча, едва заметно сжал его руку, стараясь успокоить. Время ночи как бы остановилось. Тишина и аура пространства угнетающе давили всей своей тяжестью.
Одноглазый встал и стал медленно прохаживаться взад-вперёд, вдоль этих нар. Шаги его упругой походки, подобно тигриной, издавали едва различимый звук. Но и этого было достаточно, чтобы он зловеще раздавался в ушах. Тихий звук его шагов приблизился и остановился недалеко от него. Что на уме у одноглазого?
Он крепко стиснул рукоять бурят-монгольского ножа. Нет. Смирным бараном на заклание он не будет. Будет драться на ножах. Насмерть. Это тот самый одноглазый, про которого ему доводилось слышать. Раньше в этих краях он не бывал. Что заставило его объявиться здесь? Эта месть за какие-то дела? Скорее так. И ради этой мести ему пришлось порыскать по разным краям, пока не догнал жертву здесь, в этой заезжке.
Одноглазый продолжал оставаться на этом месте как истукан, как каменное изваяние. Ни звука, ни дыхания, ни признаков чего-либо не исходило от него. И всё же он явственно чувствовал его. Сквозь полумрак ночи сверление взглядом одного глаза. Сколько может это продолжаться? Вой пурги стих совсем. Даже старичок перестал храпеть. Тягучая тишина. Она давила со всех сторон. И этот взгляд усиливал тяжесть. Нет хуже ожидания худшего. Время зависло в данной черте пространства. Тягучее время. Тягучая тишина. Тягучий взгляд. Одинокая заезжка в бескрайней степи.
Одноглазый рывком головы подозвал одного из своих. Да. Они понимали друг друга без слов. Тот подошёл. Это был его знакомый. Одноглазый кивнул в его сторону. Тот также согласно кивнул и двинулся к нему.
– Эй, Жамбал, здесь человека убили, – потряс он его за плечо.
– Чего
