на мели». На обложке был изображен белый парень средних лет в костюме, насквозь промокший, лежащий ничком на пляже у воды, – он, возможно, не был мертв, но точно никому не был нужен.
В статье говорилось про целое поколение людей, некогда успешных, которых уволили во время рецессии, которую журнал обозвал «Мужцессией», и которые теперь слонялись повсюду в своих банных халатах, пораженные, обессиленные, психологически подавленные, униженные перед своими детьми и женами, плетущиеся по жизни, как кастрированные зомби. Согласно новой экономике, пятидесятилетний возраст равнялся шестидесяти пяти. Стукнет пятьдесят, и у твоей компании найдется повод, чтобы уволить тебя; и удачи тебе в поиске новой работы. А насчет того, чтобы подать иск о возрастной дискриминации: забудьте об этом. Ничего не выйдет. Даже если вы и выиграете дело, вам все равно не удастся устроиться вновь на работу.
Я прочитал эту статью, как только она вышла, но не сильно обеспокоился темой. Я думал, что каким-то образом обладаю иммунитетом ко всему этому. У Newsweek дела шли не очень, но пока журнал оставался на плаву, ему ведь будет нужен технологический репортер?
По-видимому, нет. Потому что внезапно, в этот солнечный июньский день, сидя на кухне и ожидая своих детей из школы, я думал, стоит ли им рассказать о том, что произошло, и если стоит, то как мне лучше преподнести эти новости, что я больше не технологический редактор Newsweek. Я парень с обложки: лежащий лицом вниз на пляже, весь вымокший, возможно, мертвый. Я белый парень на мели.
В 1983 году я начал работать в газетах, еще учась в колледже. После его окончания я не знал, чем еще можно заниматься, поэтому продолжил работать в той же сфере. Я задумывался о юридической школе, бизнес-школе, но ни на что из этого не отважился. Изначально я двигался в сторону медицины, но сбился с пути, и было уже поздно начинать по новой. Работа в газетах не казалась достойной карьерой. Это больше напоминало побочное занятие при поиске своего карьерного пути, или, как сказал мне один из моих друзей-репортеров, британец, в прошлом связанный с Флит-стрит[8]: «Это лучше, чем вкалывать за копейки». В какой-то момент я осознал, что работал репортером уже достаточно долго, а журналистика как раз и стала моей карьерой. Я почувствовал это совершенно случайно.
В 1987 году мой друг уговорил меня присоединиться к нему в газету, ориентированную на компьютерную индустрию, под названием PC Week, расположенную в Бостоне. В те дни в Бостоне все еще было много хайтек-компаний. Я ничего не знал о компьютерах, как, впрочем, и все остальные. Персональный компьютер все еще казался экзотикой. Мы приобрели его на первом этаже в том месте, где впоследствии вырос большой новый маркет.
В 1980-х годах технологические компании Кремниевой долины начали активно пробивать себе дорогу, их инженеры работали в офис-парках, писали программное обеспечение или изготавливали полупроводники, микросхемы и сетевые маршрутизаторы. Знаменитостей среди них не было, кроме Стива Джобса из Apple, и даже он тогда еще не приобрел нынешнюю значимость. В начале 1990-х наступила эра интернета,
Улица в лондонском Сити, где располагаются офисы крупных газет и информационных агентств. –
