тряской, затем – на мелкую вибрацию с последующим жужжанием и, наконец, всё стихло.
– Вот и всё, приехали! – доложил водитель, поднимаясь с кресла. – Ну и как первое впечатление?
– Здорово Митька, просто – здорово! – промолвил Остапенко, и добавил: – Но амортизаторы всё же не забудь поставить, а то представляю, в каком положении очутится твой подопечный.
– Всё ясно! – заключил Кузя. – Одно только не ясно: как и за счёт чего перемещается коляска, и… как она вообще работает.
– В таких случаях обычно говорят: «Всё ясно, только ничего не ясно!», – засмеялся Саня.
– Нет ничего проще, – ответил Митя, откидывая верх сиденья. – Объясняю, популярно.
Поясняя устройство конструкции, Митя до того увлёкся, что чуть было не перевернулся через неё, споткнувшись ногами о полозья. Друзья успели вовремя поддержать его.
– Так и голову можно себе свернуть на ровном месте, – подметил Саня.
– А это значит, что жить – тоже вредно для здоровья, – добавил Кузя.
Митя, сложив на груди руки и приняв непринуждённую позу, посмотрел на друзей, словно строгий учитель на провинившихся учеников.
– Жизнь, – поучительно произнёс он, – великое искушение, за которое надо расплачиваться. Вот так-то, друзья мои!
– Ну ты и артист, Сапожков, – рассмеялись ребята.
– Артист ни артист, но кое-что могём, – загадочно улыбаясь, вымолвил тот, и продолжал:
– Конструкция обладает большой маневренностью и проходимостью. Разворачивается на одном месте на все триста шестьдесят градусов. Свободно передвигается по тверди и слякоти, по снегу и льду, по лестницам, ну, и так далее. Вот по воде, жаль, не может.
Последние слова Митька произнёс с превеликим сожалением.
– Ты бы ещё пожаловался, что и по воздуху не может летать, – вымолвил Кузя. – Больно много захотел. Ну ты только глянь на него, Сань. Изобрёл такое, что ещё никто не изобретал, и всё ещё чем-то недоволен. Вот поросёнок!
– Да-а-а, – почесав затылок, озадаченно протянул Остапенко, когда Сапожков, захлопнув сиденье коляски, закончил свои разъяснения. – Как всё просто оказывается. Не зря, видать, говорят, что простота – родная сестра таланта. Ну, ты – голова-а-а!
– Два уха! – добавил Малышев.
– Почему – два? – недоумённо переспросил Митя, пребывая в каком-то отрешённом состоянии.
– По кочану, да по кочерыжке! Но не три же? – засмеялся Кузя, хлопнув друга по плечу. – Где ты-ы-ы?.. Опустись на зе-е-емлю!
– А-а-а, – в смущении вымолвил Митя, резким встряхиванием головы отгоняя какие-то мысли.
– Давай, не томи. Показывай дальше свою мастерскую, – обращаясь к нему, поторопил Саня.
– Идём! – Митя увлёк за собой товарищей в тёмный провал прохода в углу комнаты. – Это у меня коридор, метров двенадцать, пожалуй, будет в длину. По правую
