рука, приводя в движение сонные мышцы. Со страху девушка выронила одеяло, кучей осевшее у мужчины на животе, и, не помня себя, испарилась из комнаты. Трясущимися руками она в коридоре надела джинсы и выбежала из квартиры, зная, что ей попадет за оставленное в кабинете ведро и недомытый пол. Но все равно это было меньшим из зол, поэтому возвращаться не стала.
На вокзале Наташа забыла похвастать новыми джинсами, и никто из друзей их не заметил. Все выходные она была какой-то потерянной, постоянно вспоминая бледную статую. Она не понимала, что происходит: ей всегда нравились коренастые крепкие парни, с загорелыми накаченными телами, а не субтильные ботаники.
Как бы то ни было, Наташа твердо решила больше не вспоминать это тайное недоразумение. Однако на следующей неделе в ее голове постоянно всплывали обрывки из разговоров хозяйки о своем сыне: Алексей, двадцать девять лет, недавно защитился и заведует кафедрой в каком-то техническом вузе, всегда был ее гордостью и умницей-мальчиком, а ему попалась гадкая девица, с которой, слава богу, он быстренько развелся (вряд ли без помощи мамочки, надо думать), подающий надежды ученый, одаренный педагог и все в таком духе.
В следующую субботу, готовясь выслушать целую тираду про оставленное посреди комнаты ведро, Наташа вошла в квартиру-музей. Она долго в нерешительности топталась в прихожей и вдруг увидела его – он, уткнувшись в книгу, шел ей навстречу по длинному коридору, собиравшему в общее русло дороги изо всех комнат. Он был в классических джинсах, рубашке, застегнутой на все пуговицы, и серых тапочках. Наташа, жутко стесняясь, молча смотрела на него. Он заметил ее в последний момент, чуть не столкнувшись с ней, остался явно недоволен ее присутствием и строго спросил:
– Вы студентка?
– Да… – удивилась Наташа.
– Какой курс?
– Первый, – еще больше удивилась она.
– Вы по поводу пересдачи? Я же сказал – все только в учебное время. Кто вам вообще дал мой адрес?
Наташа в замешательстве протянула руку с ключами.
– Что это? – все так же строго спросил он.
– Ключи. От вашей квартиры.
Он вытаращил глаза:
– Откуда это у вас?
– Ваша мама дала… Я убираюсь у вас уже третий месяц.
– Бог мой, извините! Извините, ради бога. Как неловко. Проходите, пожалуйста.
– Да ничего страшного, – тихо сказала она.
– Вы, видимо, Наташа, мне мама о вас говорила.
Она смущенно улыбнулась.
– Проходите, давайте попьем чаю. Это меня извинит?
– Я… я не могу. Ваша мама будет ругаться.
Он подошел ближе, положив книгу под мышку, и по-дружески сказал:
– Она ведь будет ругаться в любом случае, так что соглашайтесь. Тем более ее нет дома. Иначе почему
