>
– Отчего у одних всё есть, а у других ничего? – спросила Эми с тяжёлым вздохом.
– У других нет ни отца, ни матери, никого на свете, – отвечала Бетси, – а у нас есть и папа, и мама, и нас целых четверо.
Все четыре сестры улыбнулись, но сейчас же опять сделались грустны, когда Джо сказала:
– Папы у нас здесь нет и долго ещё не будет.
Она не прибавила: «А может быть, и никогда». Но все сёстры подумали это, так как их отец был в Америке, где шла война между Северными и Южными штатами.
Они примолкли на несколько минут.
– Правду сказать, – прервала молчание Мег, – стыдно было бы думать об удовольствиях и подарках, когда кругом нынче столько несчастных. Зима стоит такая суровая, и у многих не хватает самого необходимого. Мы не могли бы ни для кого, конечно, сделать много, но немножко можем. Надо попробовать… Только это ужас как трудно!
– Да что сделаешь на один доллар? – воскликнула Джо. – Я понимаю, что мама не может покупать нам подарков, но очень жалко, что мы на собственные деньги не можем сделать себе того, что нам хочется. Я, например, так давно мечтаю купить себе «Ундину»! – прибавила Джо, очень любившая чтение.
– Ну а мне никак нельзя обойтись без коробки карандашей Фабера! – решительно заявила Эми. – Ведь без них я и рисовать не могу.
– Да ведь мама ничего не говорила о наших собственных деньгах, – сказала Джо. – Я думаю, что мы можем доставить себе на них какое-нибудь удовольствие. Ах, у нас так мало удовольствий!
– Ещё бы! – сказала Мег. – Какая скука быть учительницей!
– Но всё же лучше, чем целый день сидеть с капризной старухой и исполнять её приказания! – воскликнула Джо.
– Я скажу, что хуже всего. Очень скучно заниматься хозяйством, мыть посуду, чистить да убирать! И руки портятся от этого. После нельзя играть на фортепиано, – прибавила Бетси, вздохнув.
– Зато никто из вас не ходит в школу, как я! – воскликнула Эми. – А хуже этого ничего быть не может. Девочки такие злые! Они смеются, когда не знаешь урока, обсуждают, у кого какой нос, какой рот, и дразнят.
– Ах, как жалко, что у папы пропали деньги! – сказала Мег. – Если бы мы были богаты, мы, наверно, были бы счастливее и не знали бы никаких забот.
– А помнишь, ты говорила, что мы гораздо счастливее детей семьи Кинг, которые постоянно дерутся? – заметила Бетси.
– Да, это правда, – отвечала Мег, – и я подтверждаю это. Если б не наша бедность, мы составляли бы отличную «коллекцию», по выражению Джо.
– У Джо всегда такие некрасивые выражения, – сказала Эми, с упрёком взглянув на высокую фигуру сестры, сидевшей у камина.
Джо встала с задорным видом, заложила руки за спину и стала, посвистывая, расхаживать взад и вперёд.
– Фи! – воскликнула Эми. – Не свисти, Джо! Ты точно мальчишка.
– Я для того и свищу.
– Очень нехорошо, когда у девочки дурные манеры! Терпеть этого не могу!
– А я, – сказала Джо, – терпеть не могу жеманных гримасниц.
– «Птички в гнёздышках мирно живут», – стала напевать Бетси с добродушно-лукавым видом, и ссора сразу прекратилась.
– Вы глупите, мои милые! – наставительно сказала Мег в качестве старшей сестры. – Конечно, тебе, Жозефина, пора бросить твою мальчишескую манеру! Ведь ты уж больше не девочка со стрижеными волосами, а взрослая барышня с причёской.
– Не хочу я быть барышней! И если причёска тут играет важную роль, так я перестану её делать и до двадцати лет буду ходить с распущенными косами!
Она тряхнула головой, выдернув шпильки, и её густые каштановые волосы рассыпались до самой талии.
– Была бы я Жозеф, а не Жозефина, так теперь была бы с папой на войне, а не вязала бы чулок, как древняя старуха! – прибавила она, так сильно рванув нитку с клубка, что он выкатился из её корзинки на середину комнаты.
– А ты, Эми, в самом деле ужасно жеманная, – продолжала Мег. – Пока ты девочка, это ещё не так заметно, а когда ты вырастешь, это будет очень нехорошо. У тебя и выражения такие же изысканные, как твоя манера. Это тоже большой недостаток.
– Обеим попало, – сказала Бетси, – а мне что ты скажешь?
– Что ты милая, прелестная девчурка, – отвечала Мег, обняв и целуя Бетси, которая была общей любимицей семьи.
Комната, где сидели сёстры у камина, в котором ярко потрескивал огонь, была аккуратно прибрана, хотя ковёр давно выцвел и мебель была старомодная. На угловых этажерках лежали в порядке книги, на окне стояли цветы.
Маргарет,
