с надеждой говоря о лучшем будущем. Он обращался к дочерям с ласковыми словами и выражал уверенность, что, вернувшись, будет гордиться своими «маленькими женщинами».
Все были тронуты письмом, и Джо не стыдно было крупных слёз, катившихся у неё по щекам и даже по носу. Эми бросилась к матери на шею, пряча личико у неё на плече и забывая о своих локонах, которые она не боялась больше растрепать.
– Мама… милая… я знаю, что я такая эгоистка… но я постараюсь, чтоб папа был доволен и мной.
– Да, – говорила Мег. – Вот и я так часто бываю тщеславна и ленива!.. Но я непременно исправлюсь… если смогу, – прибавила она тише.
– И я постараюсь не быть похожей на мальчика, а быть «маленькой женщиной», как папа хочет, – сказала Джо. – Буду всё делать, что нужно дома, и не желать невозможного!
По мнению Джо, гораздо труднее было справляться с домашними обязанностями, чем сражаться с мятежниками на Юге.
Бетси молча отирала слёзы чулком, который она вязала, и мысленно давала обещание радовать отца, когда он вернётся.
– Помните, – сказала миссис Марч, – когда вы были маленькие, как вы любили играть в «Пилигрима»? Вы брали мои мешки с лоскутками и палки, надевали шляпки и странствовали по всему дому от погреба до амбара. Амбар был у вас «Город уныния», а верхняя терраса – «Небесный Иерусалим», и вы украшали его самыми любимыми своими вещами.
– Ах, как это было весело! – воскликнула Джо. – Как страшно было идти по пустыне, где жили львы и где надо было бороться с искусителем!
– Я, – сказала Мег, – больше всего любила, когда наши ноши падали, будто сами собой, с плеч и катились вниз по лестнице.
– А я больше всего любила переходить в «Небесный Иерусалим», – сказала Бетси. – Там у нас было столько цветов, солнышко светило! Так хорошо было прийти туда и петь по окончании странствия!
– Я это всё смутно помню, – сказала Эми, – знаю только, что очень боялась погреба; у входа в него было так темно! Я любила, когда после странствия мы садились и ели пирожки и крем. Это я очень, очень любила. Как жаль, что мы уже большие и нельзя больше играть в «Пилигрима»!
– В эту игру, моя милая, можно играть всегда, – сказала миссис Марч. – Вся наша жизнь – такое странствие, и ноши у каждого из нас есть, и дорога открыта перед нами, и мы все идём по ней, стремясь к счастью. Кто захочет, тот после многих ошибок и грехопадений придёт к душевному миру, а этот мир и есть «Небесный Иерусалим». Попробуйте-ка, мои маленькие пилигримы, опять начать эту игру, только не шутя, а серьёзно! Посмотрим, далеко ли вы уйдёте вперёд к возвращению папы домой?
– Хорошо, – сказала Эми. – Но какие же мы возьмём ноши?
– Каждая из вас назвала уже сейчас свою ношу, кроме Бетси, у которой, верно, нет никакой.
– Ах нет, есть, мама: хозяйство, ужасное желание иметь хорошее фортепиано и боязнь чужих.
Ноша Бетси была так легка, что всем хотелось засмеяться, да боялись обидеть девочку.
– Хорошо, попробуем, – задумчиво
