клешню – указательный палец был срезан под корень, на его месте торчала розовая круглая шишка.
– Ты чей, малец?
– Краевский.
– А-а! Это хромой который? Армейский, из танкистов?
– Не, пехота! А вы тоже генерал?
– Морской только. Знаешь, как называется?
Я знал.
Он одобрительно хлопнул меня по спине. Я поперхнулся: ладонь была как лопата. Усатый засмеялся. Из седых волос на груди взглядывала некрасивая русалка с огромными сиськами. На плече синел якорь, его обвивали две змеи с острыми языками.
– Это жало? – Я ткнул в змею.
– Язык это. У них яд в зубах.
– А как же они сами не отравятся?
Адмирал задумался.
– Плавать умеешь? – спросил.
– А то!
– А нырять?
– Ну.
– А под водой сколько можешь просидеть?
– Зачем? – удивился я.
– Ты что? А вдруг винт заклинит. Починить. – Адмирал поскреб клешней подбородок. – Или фашистский корабль взорвать прикажут. Мину подложить. К примеру.
Я прикинул – моряк дело говорил.
– Пойдем, салага. – Он снова огрел меня ладонью. – Научу.
Я разделся, остался в трусах. Адмирал кинул тюбетейку на гальку, взял меня за руку. Мы вошли в воду. Мне по горло, ему по грудь.
– На островах Карибского моря ловцы жемчуга сидят под водой по три минуты, запросто…
– А я?
– Вот щас мы и проверим! Под водой не жмуриться! Смотреть на меня! Травить воздух по мере надобности – ферштеен?
Мы погрузились. Я открыл глаза. Его усы распушились, он стал похож на моржа, только без бивней. Мне снова стало смешно, я начал пускать пузыри и тут же, нахлебавшись воды, закашлялся. Кашлять под водой оказалось несподручно. Моряк выдернул меня на поверхность.
– Эх, салага! Секи момент! – Он держал меня за плечи, мои ноги болтались, не дотягиваясь до дна. – Правило номер один!
Через два часа я нашел столовую. Наш столик стоял на открытой террасе. Мои только пришли и неспешно рассаживались. По белой скатерти расползались кружева тени от дикого винограда, что хищно обвивал бамбуковый навес. Проскользнул на пустой стул и, выставив ладошки, тихо сказал: «Руки мыл». Хотя меня никто и не спрашивал.
– Соль? – грозно спросил дед.
– Чижик, – мать тут же обратилась ко мне. – Передай дедушке соль, пожалуйста.
Соль, перец, горчица и хрустальный флакон с уксусом уютно устроились на мельхиоровом подносе рядом со мной. Схватив соль, я вскочил и тут же все опрокинул. Из склянки с горчицей на скатерть выползла желтая жижа. Резко пахнуло уксусом.
– Раззява! – радостно крикнул брат.
Отец брезгливо сморщился, мать отвела глаза. Я замер с вытянутой рукой; в кулаке была зажата солонка. Дед поднял глаза.
– Поставь! –
