рукой свечу. – Шшшш, то-то же!
– Август хотел был испугаться, но передумал. В свете полной Луны свеча была не нужна. Он и без огня на нее засмотрелся… как она смеется, как она глядит на него, ах!
– В общем, подвалило мне счастливого снежочка, что ты на виду сьестное держишь, добрый ты, не прячешь, как другие!
– А как тебя зовут?! – выпалил Август, и смутился.
– Меня? – она задумалась, наморщив идеальный белый лоб. – Не зовут меня, вот все жду, когда уже снег пойдет?
– А лед почему ела? – не унимался проклятущий Августов рот, будто зажил самостийно!
Она расхохоталась так, что стекла зазвенели!
– Ты дурак, чтоли, совсем? – утирая слезы, спросила она она. – А что мне еще есть-то, не капусту же с сосисочками!
– А почему нет… – пробормотал Август, смущаясь. Ноги у него уже совсем заледенели, но он забыл про открытую дверь. Он и себя самого забыл, все на нее смотрел… Она вдруг вся напряглась, вытянулась, и строго приложила к губам палец:
– Тихо!
Он послушно замолчал. «Не отпушу ее, кто бы она ни была, женюсь, баронессой сделаю!» – уже крутились радостные, детски-восторженные мечты.
А она подпрыгнула, крутанулась на босых пятках, и подбежала к окну. Ставни, будто только ее и ждали, распахнулись под порывом ветра. Сквозняк прошел волной сквозь все тело Августа, он обхватил себя за плечи. Зубы его стучали, но он все равно сказал:
– Ты выйдешь за меня?
– Что? – она обернулась, рассеяная и мечтательная. На волосах ее оседали первые роскошные снежинки. – Снег! Снежочек мой, мать святая Туча! – пролепетала она, нежно, как ребенку. Про Августа она, похоже, уже забыла. Высунулась в окно, руки тянет, ловит белый холодный пух.
– Пожалуйста, прошу тебя! – выкрикнул Август, и протянул к ней руки. А она… она уже вскочила на окно, застыв на мгновение. Он успел только сделать два шага, как она раскинула руки, подняла голову, глубоко вдохнула, захохотала неприрученной птицей, и…
– Нееееет!!!! – заорал он, пытаясь ухватить ее. Но она уже шагнула в густую, кружевную мглу. Один прыжок, он у окна, едва сам не выпал, ухватился за подоконник, дикими глазами глядит, как она, фея, божество – растворяется легким призраком в воздухе, рассыпается сотней, тысячей снежинок…
– Снегения, тебя зовут Снегения! – прошептал он, и горячая слеза задрожала на его длинных ресницах. Большая, пушистая снежинка закружилась, упала на его приоткрытые губы, и растаяла, единственным ее, холодным поцелуем.
– Снегения!! – закричал он, отчаянно и горько. Легкий порыв ветра, играя, закружился белым вихрем. Август отчетливо разобрал тихий, прохладный шепот: «Снег не любит, не плачет, и не ищет самого себя! Прощай…»
Улыбашки
Капитан Даррен Дэниэл Доджсон-Хейз всегда был настоящим профи. Его репутацией можно было освещать путь к месту убийства вместо фонаря.
