он заметил, что она немножко задержалась у освещенного входа и посмотрела в его направлении. Сердце у него забилось сильнее. Он захлебнулся от радостного смеха. Как было до странности ново и приятно иметь кого-то, кто о тебе думал!
Он не имел намерения выходить открыто в освещенное пространство улицы. С той самой минуты, как он последовал вслед за Куэдом в темноту, в нем сильно бушевала кровь от желания подраться. Он успокаивал себя, идя с Иоанной, но решение найти Куэда и покончить с ним у него с тех пор было не меньше. Он уверял себя, что он не из тех людей, с которыми Биль Куэд мог бы расправиться как-нибудь иначе, кроме физического насилия. Он не имел никакого такого дела, которое этот негодяй мог бы расстроить какими-нибудь подпольными путями, а ему нечего было терять. Никогда еще он ненавидел так этого Куэда, как с той самой минуты, когда Иоанна вошла в его красную с белым палатку. Он питал к нему отвращение и раньше и избегал его просто потому, что ему было противно с ним встречать; теперь же ему страстно хотелось схватить его прямо за горло. Он собирался было подойти к палатке Куэда с задней стороны, но изменил свое решение и вышел в освещенное пространство между двух рядов палаток и бараков, беззаботно засунув обе руки в карманы. Начиналась разгульная ночь железнодорожных рабочих. Хриплый смех, обрывки песен, хлопанье пробок и звон стаканов, щелканье биллиардных шаров, взвизгиванье трех или пяти музыкальных инструментов – вот что он встретил на своем освещенном пути. Граммофон в палатке Куэда играл безостановочно. Несколько раз Альдос останавливался, чтобы поздороваться со знакомыми. Он не заметил в их отношении к нему ничего нового. Если кто-нибудь из них и слышал о его ссоре с Куэдом, то, наверное, заговорил бы с ним об этом или, по крайней мере, дал бы ему заметить. Несколько минут он разговаривал с Мак-Веем, молодым ирландским землемером. Мак-Вей тоже ненавидел Куэда, но ни одним словом не коснулся его в разговоре. Альдос нарочно прошел мимо палатки Куэда и дошел до самого конца улицы, раскланиваясь и близко подходя к тем, кого знал хоть отчасти. И для него становилось все более и более очевидным, что Куэд и его сообщники сами находили нужным скрывать происшествие сегодняшнего послеполудня. Но ведь Стивенс же услышал о нем? Каким образом?
Альдос замедлил шаги. Точно ничего и не происходило, он вошел в палатку к Куэду. Там сидело с полдюжины выпивак, между которыми он узнал троих, которые присутствовали при дневном скандале. Он поклонился им. За конторкой вместо самого Куэда стоял уже Слим Баркер. Этот Баркер был правой рукой Куэда в Миэтте, и глаза его так и сверкнули, как у мыши, когда Альдос наклонился над прилавком с посудой и потребовал себе сигар. Порывшись в кошельке, он достал из него полдоллара, и глаза их встретились.
– А где же Куэд? – точно случайно спросил он у Слима.
Баркер пожал плечами.
– Чем-то занят, – коротко ответил он. – А вы хотели бы его видеть?
– Нет, я так, случайно… Мне не хотелось бы заводить с ним ссору.
Баркер кинул монету в кассу и отвернулся. Закурив сигару, Альдос вышел. Теперь
