«Кодекс Эхлидх», кодекс насилия. И объявить войну всей Галактике.
Наступило тягостное молчание.
– Господи, до чего же не хочется воевать! – снова сказал Агбайаби.
– Никто не хочет воевать, – сказал Грозоездник. – Даже мы, униженные. Война – предприятие отвратительное, противное самой природе разумного существа. Поэтому мы, исполнившись терпения, ждем озарений, открытий, нового поворота событий здесь, на Эльдорадо. Хотя наши инженеры восстанавливают древние проекты тяжелых осадных станций… А тысячи наших коллег точно так же ждут чуда и перемен в других уголках мироздания… куда могут заглянуть эхайны.
– Что им может понадобиться на Эльдорадо? – пожал плечами Кратов.
– Это типичный галактический перекресток, – сказал Понтефракт. – С явным преобладанием гуманоидных рас. Здесь легче не выделяться, проще затеряться. Аппарат социального контроля – в значительной степени дань формальности. Эхайны могут еще какое-то время уповать на фактор неожиданности и консервативность институтов Галактического Братства. Но если они не идиоты… не полные идиоты, то они должны понимать, что однажды мы решим защищать свои интересы. И они захотят узнать, где и как мы намерены это делать.
– Неужели мы так похожи? – недоверчиво сказал Кратов.
– Вы даже не подозреваете, насколько вы близки, – проворчал Блукхооп.
– Вы что, угодили в стиральную машину? – спросил Конрад, мрачно рассматривая побитое кратовское тело.
– Пытаюсь пробудить в себе атавизмы, – уклончиво сказал Кратов.
– Вы профессиональный боец?
– Скорее, любитель острых ощущений.
– Оно и видно… Не спорю, когда-то вы уделяли спорту изрядное внимание, но теперь ваши мышцы говорят мне иное, – Конрад пробежал сухими и тонкими, словно скрученными из стальной проволоки, пальцами по плечам Кратова. Тот невольно поежился. – Был длительный перерыв в тренировках… лет примерно с пяток… затем они возобновились, но носили нерегулярный и даже сумбурный характер. Да и в настоящее время нельзя сказать, что вы ведаете, что творите. И уж, разумеется, никаких следов профессиональных спортивных травм!
– Вам бы на Буканерах работать проскопистом, – промолвил Кратов. – Видите ли, я ставлю на себе некий эксперимент…
– Эксперимент! – поморщился Конрад. – Что бы вы из себя ни изображали, интеллект и образование несмываемо отпечатаны на вашем лице. Под гематомами и ссадинами этого не скрыть. Так что пока вы, с намертво впечатанным в подкорку уважением к личности и врожденным отвращением к насилию, будете играть в гладиатора, вас необратимо деформируют. Не знаю, господин Кратов, что за эксперимент вы над собой ставите, но пока он вам не на пользу… – Он обошел кругом, оценивая поле деятельности. – Там, где вы развлекаетесь, что – массаж не делают?
– Отчего же, – ревниво возразил Кратов. – Делают, и неплохой. Сам же Ахонга и делает.
– Знаю
