вжалась в стену позади и обхватила колени руками.
Из-за поднятых коленей послышались всхлипы.
О, только не это…
Он решил не останавливать её, не успокаивать, рано или поздно запас жидкости иссякнет, и она прекратит реветь.
Охотник размял пальцы, кожа под перчатками прела от жары, но он не решался снять их, помня о новых неприятных симптомах. Мужчина понимал, что девочка не может причинить ему вреда: по её габаритам не скажешь, что она обладает силой, к тому же он хорошо видит в темноте, и его реакция молниеносна. Словом, если это маленькое существо задумает что-то… нехорошее, то скорее пострадает само, прежде чем успеет нанести вред.
Однако меры предосторожности он соблюдает всегда, независимо от ситуации. Быть может, благодаря этой привычке, он до сих пор топчет эту проклятую землю.
Наконец всхлипы прекратились, Мина вытянула тонкие ноги вперёд, почти коснувшись его сапога, и утёрла ладонью слёзы, размазав засохшую грязь по лицу.
– Ты спас меня? – Девочка взглянула на него наивными детскими глазами, в которых сквозила совсем не детская боль, – как тебя зовут?
Он не назвал ей своего имени. Отчасти из-за того, что не считал нужным это делать, отчасти из-за того, что почти забыл его. Никто не просил его называть своё имя уже очень давно.
Молчание затянулось, девочка ждала ответ на свой вопрос и, похоже, совсем забыла, о чём её спросил он.
– Ты из Урбана? – Повторил он, и она неуверенно кивнула.
Хорошо, одной проблемой меньше.
– Спи, ночь не скоро, – сказал он и надвинул шляпу на глаза.
Какими бы жесткими ни были меры предосторожности: если он не сможет поспать днём – не сможет выжить ночью.
Девочка смотрела на человека в плаще сквозь пелену слёз, вот-вот снова грозящих перелиться через плотины век. Она больше не ощущала страха, но теперь её сердце разрывалось на части от обиды. Папа всегда учил её никогда не уходить из города. «Пустошь не место для таких маленьких девочек как ты», говорил он, потом подмигивал и трепал её по голове.
Она обижалась – она-то не считала себя маленькой. Но на Пустошь всё равно не ходила.
Папа…
Мина прерывисто вздохнула, набирая в грудь воздуха, будто ей нечем было дышать.
Своим детским умом девочка понимала, что незнакомец спас её, не дал пропасть, значит, он не причинит ей вреда, раз уж до сих пор не причинил. Значит, он не страшный, и теперь можно не бояться.
В горле скребли кошки.
– Пить… – прошептала она, глядя словно сквозь него.
Охотник вздохнул и достал флягу из-за спины. Он бросил её девочке, но она не поймала, даже не попыталась, и фляга плюхнулась рядом с её ногой, тихо булькнув.
Вот она видит лицо отца, добродушное, улыбающееся, с густой седой бородой.
Вот она видит, как закрывается дверь на лестницу, ведущую на поверхность.
