плеснули в стаканы, и ветер раздвинул дымы.
Ободрились сомы и попрыгали разом с кормы.
А мы пели с соседом про звон тетивы
И о солнце, бегущем в края синевы.
И пророчили май, проходя мимо дома, волхвы.
Бритва
Понятно ёжику в тумане
И самым резвым рысакам,
Что нужно летом ладить сани,
Как проповедовал Оккам.
Шучу!.. Про сани он конкретно
Нам ничего не говорил,
Но завещал ломать кареты,
Когда измыслят винтокрыл.
И с этой мудростью под мышкой,
Спешим мы вечною стезёй,
Срезая зряшные излишки
Лихой оккамовской фрезой.
Монашья теза бреет гладко,
Льют слёзы истин по щекам…
Вот так бы женские загадки
Растолковал бы кто-то нам.
А она улетала в Рим
– Нет, представляешь! Она пришла ко мне босая, брошенная всеми!
А я проворчал: Дорогая, вы смотрели на время?
Вот вам, милая, два бутерброда.
Простите, но сегодня запарка была на работе.
Чёрт! Я её просто выгнал. И, кто знает, возможно, она уже угодила в сачок.
Господи! Что я наделал?! Ладно… плесни ещё…
А стрекоза в этот миг вылетала в Рим.
«Ох, муравей, – улыбалась она, – теперь ты точно будешь моим».
У далёких антиподов
У далёких антиподов
В антисини антирек
Антибьются антиводы
В антискальный антибрег.
А над антиголовами —
Антисолнца антисвет.
Оттирают антимамы
Антирамы много лет.
А у нас лишь антилопы,
Да античности чуток.
Антипатии в европах
Мы не ставим на поток.
В наших бледных гаплотипах
Антител наперечёт.
Но зато сосед Антипа
Антифриз беспечно пьёт.
Сверчкалось
Сверчкалось. Сыромозглость осени
Вовсю дождила по двору.
И дух суровый жизнепрозенный
Сверлил в предчувствиях дыру.
Не обещая нам острожного,
Но и пирожных не суля,
Он листовально сыпал крошево
В закатность, близкую к нулям.
И мнилось нам, что время свержено,
Что тьма объяла постамент.
И что грядущее кромешенно
До рачьих свистнутых календ.
Но всё ж поверь: над сероскудностью
Взойдёт счастливое всегда!
И наши милые уютности
Минуют Божии суда.
Кто ты?
На левом плече, как попугай у пирата,
У меня сидит леший лохматый.
Пьёт, поёт, о своём судачит,
Сказывает, был прежде одним из кроликов Фибоначчи,
А ещё – охотником и фазаном,
И возвращающимся бараном.
Словом, кем только, но вот покуда
Будет
