не втемяшится – нет да нет…И думаю: Коль впервые вот здесь я,
То как же мне жить пополезней?
По Божьим дорожкам
Божьи коровки
Ступают по Божьим дорожкам,
Шепчут: «Все ваши любовки
Не стоят ни грошка».
Мы не ведём даже бровью,
Пусть бисер помечут.
Разве же мелкокоровью
Познать человечье?
Но коровята
Бубнят: «Вы ни капли не в теме.
Алчется вам Эльдорадо,
А солнце – в Эдеме».
Мы отвечаем игнором
Презренным букахам.
Вот бы им наши аморы
С вселенским размахом.
Так, не понявши
Друг дружку, мы рыщем окрестно.
Вызреет – значит, незряшно,
Умрёт, да воскреснет.
Смотрит Господь в суматоху,
Что нам так по сердцу.
И причитает со вздохом:
Ох, не наглядеться!
За зеркалами
День был ясен, словно пень,
Вдруг гляжу: за зеркалами
Отражение и тень
Поменялися местами.
– Отратение и жень —
Ты нас так теперь зови-ка,
И тебе найдём замень…
В общем, чуть – и я заика.
– Нет, робяты, – говорю, —
Этот фортель не прокатит.
Что у нас в календарю?
Мы же нонче – сёстры-братья!
Так давайте ко столу,
Да по чарке с огуречком.
Разбередим эту мглу,
Чтоб не вышло где осечки.
Что ж, присели. Дзень-да-брень.
Мир, война, футбол и дамы…
Своротили набекрень,
Что доселе было прямо.
Ну, а там – к четырёхстам —
Потихоньку, помаленьку
Я развёл их по местам.
Вот такая дребеденька.
Пиит
С утра поэт невольно честен
И горд прозванием «пиит».
Он с мирозданьем кружит вместе,
Но не теряет аппетит.
В обед поэт гораздо больше,
Чем был он прежде, но и тут
Он рыщет, волосы ероша,
Во глубине словесных руд.
А вот и вечер. И из сора,
Ничуть не ведая преград,
Растут слова, как помидоры,
Покуда не готов салат.
Но здесь… легка и грациозна —
Нисходит ночь. И робкий звон
Рождают тлеющие звезды
Со всех неведомых сторон.
И тут поэт в недоуменьи
Глядит в исписанный блокнот,
Где вместо слов – дымы и тени,
А вместо радости – рассчёт.
Он рвёт неистово бумагу,
В сердцах ломает карандаш,
Безумным взором ищет шпагу,
Чтоб взять мираж на абордаж.
И вот он – миг святого чуда:
Не он – вселенная творит!
А он – во власти абсолюта.
И счастлив званием – пиит.
Время внучек
Нос по ветру, дочь
