топота копыт послышался шорох собачьих лап. Сейчас будет проситься.
– Фэри, открыто! – вопит Матильда с дивана. Дверь медленно-медленно открывается, в комнату заходит метис добермана и пуделя. Черная шерсть каракулем. Висячие уши. Глаз почти не видно из-за меха. Из него вышла бы неплохая иллюстрация для детской книжки о добре.
С небрежностью Джеймса Бонда он захлопывает дверь задней лапой и ковыляет на кухню – завтракать.
Рядом с холодильником стоят два пластиковых контейнера из-под маринованных помидоров. Это собачий сервиз.
– Сенк еще не вернулся, Фэри, еды пока нет.
Пес разочарованно оглядывается. Матильда уже успела укутаться в покрывало, найти безопасно твердую горизонтальную поверхность – в виде подлокотника – для чашки с какао и выложить на коленях Макиавелли так, чтоб он не падал.
– Пока его нет, можешь побыть на диване.
Фэри удивленно приподнимает уши. Деточка, ты серьезно?
– Давай-давай, а то Сенк вернется и будешь спать на коврике.
Фэри благодарно урчит и запрыгивает на диван. Несколько кругов вокруг своей оси – для уюту – и комфортный утренний сон обеспечен. Никакого мытья лап. Они итак чистые, кто бы там что ни говорил.
Он выкладывает голову Матильде на колени.
– Хочешь послушать Макиавелли?
Она убедилась, что кружка надежно поставлена на подлокотник и можно чуть-чуть подвинуться, не столкнув ее. Затем съехала ближе к краю – чтобы Фэри мог вытянуться. Он с довольным безразличием относился к любому чтиву, которое хозяйка открывала по выходным, надеясь тем самым повысить его интеллектуальные способности. И Макиавелли – не исключение.
– Ну слушай.
Она открыла первую страницу и, проигнорировав «шапку» с посвящением и эпиграфом, сразу перешла к делу:
– «…Обыкновенно, желая снискать милость правителя, люди посылают ему в дар то, что имеют самого дорогого, или чем надеются доставить ему наибольшее удовольствие, а именно: коней, оружие, парчу, драгоценные камни и прочие украшения, достойные величия государей. Я же, вознамерившись засвидетельствовать мою преданность Вашей светлости, не нашел среди того, чем владею, ничего более дорогого и более ценного, нежели познания мои в том, что касается деяний великих людей, приобретенные мною многолетним опытом в делах настоящих и непрестанным изучением дел минувших. Положив много времени и усердия на обдумывание того, что я успел узнать, я заключил свои размышления в небольшом труде, который посылаю в дар Вашей светлости. И если с той вершины, куда вознесена Ваша светлость, взор ваш когда-либо обратиться на ту низменность, где я обретаюсь, вы увидите, сколь незаслуженно терплю я великие и постоянные удары судьбы.…»
Матильда задумалась.
– Фэри.
