комнату, задерживается у стола с телевизором, снимает и кладет перед ним часики.
Он чувствует, как рад ее приходу. Даже безотносительно к… Вообще, рад.
– Чего интересного рассказывают? – кивает девушка на экран включенного телевизора.
– Кафе новое открыли, мусор из двора на Комсомольском проспекте вовремя не вывозят. Предлагают купить стальные двери «Благовест».
– Да, у нас город тихий. А номерок ничего. Ты здесь куришь?
– Да-да, конечно,
Она опускается в кресло, достает сигарету, ждет, когда он щелкнет зажигалкой. Закуривает, не отрывая глаз от эстампа с изображением букета сирени.
– Эстампики так себе, – говорит он.
Она кивает. Он тоже закуривает. Пауза. Теперь она смотрит в телевизор. Он поднимает пепельницу. Подносит. Она стряхивает пепел и снова смотрит на экран. На лице проступает как будто изнеможение.
Ну и что дальше? Девушка как будто выпала из времени.
– Слушай, – говорит он, осторожно подбирая слова, – что-то не так? Если тебе не по себе, можешь просто посидеть, отдохнуть.
– Нет-нет, что ты, – говорит она и гасит сигарету. – Я в ванную.
– Ага, – он открывает дверь ванной. – Вот это полотенце чистое, а вон те…
– Да-да, – говорит она, не слушая, – я быстро.
Шорох душа. Он стоит у окна.
Из трубы черного одноэтажного домика на дне двора встает столб дыма. Значит, ветер утих. Или потому что двор? Ползущая внизу машина протягивает перед собой овал оранжевого света.
Шум воды в ванной наконец стихает. Дима торопливо сбрасывает брюки, заворачивается в простынь и гасит свет. Немного полежав, включает маленькую настольную лампу у кровати и переставляет ее со столика на пол. В номере полумрак. Ее все нет. Холодно. Действительно холодно. Но он встает, ему хочется встретить ее стоя.
Дверь ванной открывается, оттуда идет девушка. Бедра и грудь завернуты в полотенце, Дима видит обнаженные ноги, длинные тонкие руки. Черные волосы распущены. Легкий запах пара и шампуня.
Она останавливается в шаге от Димы. И он, как во сне, продолжая ее движение, протягивает руки и трогает сырое полотенце. Полотенце тяжело разворачивается и падает на пол. Перед Дмитрием Андреевичем обнаженное женское тело. Про такие тела он давно забыл. И это он, Дмитрий Андреевич, делает движение обнять его, и тело это послушно подается к нему, обжигая своим жаром – и у Димы на мгновение что-то происходит, как будто он, летящий с горы на лыжах, застывает; он разглядывает начало движения, которым тело двинулось навстречу, подчиняясь его жесту, и чувствует сейчас, твердо знает, что вот это не обманывает, это поверх всего, поверх их взаимной неловкости и двусмысленности ситуации. Телу нет дела до твоих заморочек. Стараясь удерживать себя от автоматического жеста – поцеловать, Дима трогает губами ее плечи, шею, ухо.
– Господи, какая ты горячая.
– Из душа потому что, – шепчет она, и он чувствует ее губы и дыхание на ключице.
