при следующей вспышке с удивлением обнаруживаешь его под барной стойкой.
Игнат заорал дурным голосом, глаза его выпучились, как у жабы:
– Не пью я-я-я-я!!!
Олжас привстал над столиком и спросил, срывая голос:
– Чего?!
– Не пью я, говорю!!!
– А че так?!
Игнат не расслышал, тоже привстал, повернулся ухом к Олжасу, вопросительно дернул головой. Олжас закричал пуще прежнего, жилы на шее страшно вздулись, ткнешь пальцем – лопнут:
– А чего это так?! Почему не пьешь?!
– Что-о-о???
– Почему не пьешь, говорю?!!
Игнат ответил, наконец догадавшись приблизиться вплотную к уху Олжаса:
– Ну, просто не пью!
– А чего так?
– Здоровье берегу!
– Давай разочек! За мое горе!
Игнат раздраженно прокричал:
– Надоело орать! Надо пообщаться нормально, идем!
Он с разочарованием отставил бутылку, отодвинулся от столика и, выставив ладонь, предупредил:
– Мы идем просто поговорить, пить не будем!
Он поманил расстроенного Олжаса за собой. Друзья долго пробивались через толпу беснующихся подростков. Где проскальзывали ужом, где пихались локтями, где ласково пощипывали за сочные попки и груди. Наконец удалось прорваться к туалету, и, пока не закрыли за собой плотную железную дверь, жуткий грохот басов и дикие вопли диджея ломились в уши, разрывая нежный мозг на куски.
В туалете прохладно и так несказанно тихо, что друзья вздохнули с облегчением. Но взамен камнепаду клубной музыки и жаре сотен пляшущих тел пришло тяжелое зловоние. На полу валяется пьяный вдрабадан эмо, громко рыдает, уткнувшись носом в угол, слезы текут струей. Наверное, парень бросил.
Игнат по инерции закричал, как заблудившийся путник, но опомнился и убавил громкость:
– Олжас, я тебя, конечно, понимаю, грустно и все такое… Но зачем алкоголем усугублять депрессию?
Олжас осунулся, во взгляде его промелькнула бесконечная тоска, ответил хмуро:
– Я ее уже чем только не усугублял! И эль-амфитамин, и эс-экстази, и обычная марихуана… Решил попробовать дедовским способом, водочкой… Ну ничем не могу эту херню выбить из башки!
Игнат сокрушенно покачал головой, сказал серьезно:
– Загубишь ты себя! А зачем мне мертвый или свихнувшийся друг? Грусть надо победить антигрустью!
Пьяный эмо издал какой-то утробный звук, поднялся на четвереньки, упершись башкой в стену, пополз, вяло перебирая конечностями. Он пару раз дрыгнул ногой, будто что-то стряхнул, в голосе его послышались литры выжранной водки, тонны вынюханного кокса и тяжелое детство:
– Вы все ничтожества! Чего вы приперлись? Вы чего, нацы, да?
Игнат повернулся к нему, переспросил:
– Кто?
Эмо дико заорал, да так, что длинная челка
