в очередной раз вынудили пять немецких самолетов произвести вынужденную посадку северо-западнее города Львова, у села Куличкув. Мы с командующим тотчас выехали на место происшествия. Там уже находился представитель НКВД, который весьма неохотно разрешил нам осмотреть самолеты. Летчики с помощью переводчика объяснили, что они якобы недавно перебазированы из Греции, возвращались на один из немецких аэродромов, но в воздухе потеряли ориентировку и были вынуждены пойти на посадку. И этих нарушителей органы НКВД без задержки сопроводили на их же самолетах в приграничную зону Германии. Немецкие летчики, отлично зная, что по Договору между Германией и СССР о ненападении им нечего бояться, смело шли на нарушение нашей госграницы. Однажды к «заблудившемуся» немецкому бомбардировщику вплотную пристроился истребитель из 6-й дивизии и показал рукой, чтобы тот шел на посадку на наш аэродром. В ответ немец, самодовольно улыбаясь, жестом пригласил его следовать за ним на запад.
Евгений Саввич неоднократно доносил наркому обо всех подобных случаях и просил разрешения открывать хотя бы предупредительный огонь. На что в ответ получал следующее:
– А вы не горячитесь, товарищ Птухин. До свидания...
Глава XIII
«ЧТО, НАЧАЛОСЬ?»
21 июня 1941 года, в 22 часа, поздно вечером, я вернулся в Киев из поездки в истребительную дивизию генерала Демидова, размещавшуюся во Львове. Заехал в штаб, там никого уже не было. Я отправился к себе домой, в Киев. Наш дом находился рядом с Софийским собором и памятником Богдану Хмельницкому, в нем проживали самые заслуженные люди Киева. Дома только что принял ванну, сел ужинать. Вдруг звонок. Евгений Саввич. Голос у него был очень взволнованный:
– Немедленно приезжай в штаб.
Я сразу сообразил, что началась война, и в ответ спросил его:
– Что, началось?
Он сказал:
– Да. – И повесил трубку.
Я быстро оделся. Захватил свой аварийный чемоданчик. Объяснил жене, что это – война, сказал, что делать, что обязательно позвоню. Напомнил, чтобы она забрала старшего сына Бориса из пионерского лагеря, и ушел.
Когда я прибыл, Евгений Саввич поручил мне немедленно объявить боевую тревогу. Я отдал приказ всем командирам отдельных авиаполков, дивизий на рассвете поднять свои истребители для отражения бомбардировочных ударов фашистской авиации по нашим объектам. ВЧ (телефон высокой частоты) имелся тогда только у командующих округов для связи с Москвой. Чтобы связаться с командирами дивизий, пришлось по «БОДО-35» (телеграфу) вызывать дежурных в полках и передавать им телеграммы. Все вместе это заняло у меня около семи часов, а точнее: с 23 часов 30 минут 21 июня до 5 часов 00 минут 22 июня 1941 г. В эти же часы немецкие самолеты бомбили наш аэродром, где стояли мой бомбардировщик СБ и истребитель И-5 Е. С. Птухина, выкрашенный в красный цвет. От бомбежек наши самолеты не пострадали. Как
