встреча со старшим братом. Моросил дождь, пришлось поднять воротник плаща и надвинуть на глаза козырек кепки. Узкий переулок, поднимавшийся вверх, был пуст. Только на противоположной стороне пожилая женщина старалась справиться с зонтом, который ветер вырывал из рук.
Грач шагал неторопливо, словно хотел отсрочить встречу. После того, как Игорь последний раз вышел из тюрьмы, они виделись всего пару раз. Игорь приглашал младшего брата, чтобы поболтать и выпить вина. Встречи происходили на разных квартирах, потому что брат взял за правило не ночевать две ночи подряд на одном месте. Первый раз они увиделись в высотном доме на Рязанском проспекте. Игорь был немного пьян и настроен на лирическую волну, вспоминал какие-то полузабытые эпизоды детства, смешно их рассказывал. Он ни словом не помянул отца, не приставал с вопросами, и младший брат ушел за полночь с легким сердцем.
Второй и последний раз они встречались пару недель назад в прекрасном старинном доме, что в десяти минутах езды от Красной площади. Квартира была дорого и со вкусом обставлена. Павел хотел спросить, чьи это хоромы, но вовремя вспомнил, что брат не любит лишних вопросов. В тот раз Игорь завел разговор о дневнике отца. Дескать, кто-то пустил слух, будто та тетрадка не сгорела вместе с автомобилем. Интересно, у кого она. Надо бы достать дневник и почитать его на досуге. Так, ради любопытства.
Павел лишь пожал плечами и ответил в том смысле, что если тетрадь и сохранилась, в чем он очень сомневается, скорее всего, она у двух ближайших друзей отца. Может быть, у актера Свешникова Бориса Ефимовича. Или у Лидии Антоновой, в прошлом тоже артистки. Отец доверял этим людям, по-своему любил их, и если уж оставил личные записи, – только им.
«Значит у Свешникова или Антоновой? – переспросил брат. – Что ж, придется их побеспокоить. Хочется почитать изящную словесность отца». И засмеялся, будто удачно пошутил. «Зачем тебе дневник?» – набравшись храбрости, спросил Павел. Игорь сидел за обеденным столом, с которого только что убрали грязные тарелки, и держал в руках охотничий нож, словно собирался воткнуть лезвие кому-то под ребра. Но рядом не оказалось достойного кандидата. В эту секунду Павел почувствовал, как от безотчетного страха похолодели кончики пальцев. «Просто интересуюсь», – Игорь сделал короткий замах и всадил нож в полированную поверхность стола.
И вот сегодня новая встреча, и новый уже третий адрес квартиры, где временно остановился брат.
Павел вошел в темный внутренний двор и стал пешком подниматься на пятый этаж. Он делал остановки в конце каждого лестничного марша. А про себя повторял слова, которые скажет, когда речь зайдет о дневнике отца. Во-первых, надо сказать: «Отцовой писаниной я никогда не интересовался. Что он мог записывать? Разве что анекдоты. Или чего по работе». Во-вторых: портфель отца наверняка сгорел во время автомобильной аварии. А с ним сгорели все записи. Только врать надо убедительно, говорить ровно, без дрожи в голосе.
Конечно, еще остается один вариант: сознаться во всем. Сказать, что отцовские записи Павел получил, когда
