артист. Которого, между нами, любили женщины. Любила публика.
Свешников неожиданно всхлипнул, глянул на гостью глазами, полными слез. Снова всхлипнул и выплеснул в горло новую стопку коньяка.
– Ну, зачем же так мрачно? – Дорис чувствовала себя неловко. Она не знала, чем утешить человека, который слишком поздно открыл для себя, что человеческий век так короток. На душе сделалось тоскливо, и самой захотелось заплакать. – До осени ситуация может еще сто раз измениться. И с работой все наладится. И роли новые будут. Вот только курите вы зря.
– Кури или не кури, все равно подыхать.
Несмотря на все попытки Дорис свернуть беседу в сторону, мрачное настроение, овладевшее Свешниковым, уже не отпустило. К тому же он так захмелел, что дальнейший разговор потерял всякий смысл. Воспоминаниями о покойном друге Свешников делиться не мог, но нашел почтовый пакет с фотографиями Лукина.
Дорис бегло просмотрела снимки и не сдержала вздоха разочарования. Почти все это она уже видела. Какие-то фото опубликованы в газетах и журналах, другие размещены на сайте Лукина. Ради того, чтобы посмотреть, как Свешников напьется, не стоило терять времени. Впрочем, напился он быстро. И, свесив голову на грудь, задремал в кресле. Дорис выбралась на улицу, проскочив тот же лабиринт коридоров. Несколько минут она стояла на кромке тротуара и ждала такси.
Сев в машину, думала о том, что делать дальше. Есть небольшой список людей, с которыми надо бы встретиться и поговорить о Лукине. Следует продолжить работу на даче режиссера. Дорис разглядывала через стекло бессонный город, огни ресторанов, пешеходов, рекламные щиты, за которыми не разглядеть московской архитектуры. Она думала, что в общим и целом все идет гладко. Нужно только терпение и еще раз терпение.
Когда такси остановилось, Дорис расстегнула объемистую кожаную сумку, чтобы достать кошелек. И увидела дневник Лукина, который она читала сегодняшним днем на даче. Дорис копалась в сумке, стараясь найти свою тетрадь с записями. Но ее не было. Видимо, в спешке, она перепутала два ежедневника, внешне похожие. Одного размера, тот и другой в темном кожаном переплете. Господи, лишь бы не заметил Грач. А если заметит? Будет такой скандал, что трудно даже представить. Дорис больше не получит доступа к дневникам и записным книжкам Лукина, не переступит порог его дачи и квартиры.
Сейчас она поднимется наверх, позвонит Грачу и расскажет обо всем. Или лучше действовать иначе. Грач ничего не заметил и не заметит, потому что ближайшие сутки он будет в городе. Оказавшись на даче, Дорис снова поменяет ежедневники. Так тому и быть. И волноваться не о чем.
Таксист обернулся назад:
– Мадам, мы уже приехали.
Глава 3
Дорис не успела уснуть, когда раздался телефонный звонок. Она зажгла лампу на тумбочке, села на кровати, чувствуя сердцем, что большие неприятности где-то рядом. Она услышала голос Грача, высокий, дрожащий
