точки зрения) происходит и с пространством. Например, авторы поэм, восхищаясь прекрасными средиземноморскими оливковыми деревьями, помещают их на холмы Бургундии или Пикардии. И это никого не смущает.
Все существенное в мировой истории для средневекового человека является также и современным, – по большому счету, это и по сию пору так, только не столь явственно проявляется, и в этом глубочайшая истина эпохи. Люди того времени не были чужды чисел и дат, просто у них существовали иные понятия о том, что важно, что и как нужно датировать и т. д. Например, «Сколько времени Адам и Ева пребывали в Раю? – Семь часов – Почему не дольше – Потому что немедленно, после того как женщина была создана, она предала…».
Проблема измерения
О наступлении нового дня подавляющее большинство людей средневековья узнавало от петуха. Его «кукареку» было столь знакомо всем, что превратилось в символ раннего утра, утренней зари.
Песочные, водяные, солнечные часы были только при дворах очень богатых людей, либо в монастырях (церквях). Так что, исключая очень узкий круг избранных, для всех остальных именно церковь обладала монополией на время, – самый фантастический вид монополии из всех возможных. Монахи, по части измерения времени, были весьма изобретательны. Например, в Клюнийском монастыре это делали следующими способами. Перво-наперво, конечно, петух. Куда ж без него! Требование Устава предписывало вставать зимой до петушиного пения, а летом – как раз в тот момент, когда оно раздается. Был еще целый сборник «Монастырские звездные часы». В нем рекомендуется находиться в монастырском саду, около куста можжевельника, и, увидев определенную звезду, звонить в колокол, пробуждая монахов, либо зажигать светильники в церкви. Аббата полагалось будить со словами «Господи, уста мои отверзеши», а поскольку часто этого было недостаточно, рекомендовалось тянуть его за ступни! Из других способов измерения времени можно отметить наблюдение за длиной тени, чтение псалмов с одинаковой скоростью и горение свечи.
Солнечные же часы нередко украшались надписью: «Non numero horas nisi serenas», имевшей двойной смысл: «Отсчитываю лишь часы светлого времени суток» или «Отсчитываю лишь светлые (счастливые) часы».
Монахи несколько раз в сутки звонили в колокол, возвещая вечерню, заутреню или полдень. Так монастырь оповещал сельскую округу о наступлении того или иного часа. Этих знаний было более чем достаточно, если не сказать много. Крестьянина совершенно не интересовало, какой час дня наступил: его деятельность не включала в себя ничего такого, что следовало делать точно по часам. Поэтому, если поблизости не было монастыря, а следовательно и часов, он не очень страдал.
По вопросу измерения времени существовал полнейший разнобой, если не сказать, анархия. Не могли даже договориться, когда отмечать Новый год. Можно было выбирать практически любой день, за исключением 1 января. Последнее было заблокировано
