style="font-size:15px;"> Не только год, но и сутки начинались по-разному: помимо привычного для нас ноля часов, в каких-то местностях было принято отсчитывать их с полудня, а где-то – с заката. Час был примерно равен нашим трем, но не всегда, т.к. у него была разная протяженность. Понятно, что при таком разнообразии смысла в часах было немного.
И, тем не менее, именно средневековью мы обязаны появлением первых «настоящих» механических часов (1386 г., собор в английском Солсбери). В XIV- XV веках они украсили собой многие ратуши в центрах больших городов. Правда, тогда еще у них была всего одна, часовая стрелка. Ее вполне хватало. Счет минут был излишним. И вопрос «который час?», который мы по сей день задаем, он оттуда, с тех давних лет, когда минуты не имели значения.
Города и люди
Если бы мы взглянули на средневековый ландшафт с высоты птичьего полета, а еще лучше с космической орбиты, то нам бы открылась удивительная картина, абсолютно не похожая на современную Европу. Бескрайний зеленый океан. В нем, словно проплешины, виднеются островки полей, с прилепившимися по обочинам немногочисленными убогими домиками с хозяйственными постройками. Это деревни, в которых проходила жизнь абсолютного большинства населения. А везде, куда ни кинешь взор, – нескончаемые просторы, где, как и десятки тысяч лет назад, на заре человеческой истории, царят примитивные охота да собирательство. После античного праздника жизни мир вновь обезлюдел.
И таким безлюдным он будет оставаться еще очень долго. Жоффруа Легро в «Житии святого Бернара Тиронского» (речь идет уже о начале XII века) пишет: «Обширное безлюдье, простирающееся на границе области Мэн и Бретани, давало в то время приют, подобно новому Египту, множеству анахоретов, живших в уединенных кельях, – святым отшельникам, известным отменной строгостью своей жизни… Среди них был пустынник по имени Петр… Свое жилище он построил, используя кору деревьев, в развалинах церкви, посвященной Св. Медару, лучшая часть которой была разрушена бурей». Речь идет не о каком-то труднодоступном захолустье, а о местности на северо-западе Франции, менее чем в 200 км от Орлеана. Так что не будет преувеличением сказать, что Европа того времени представляла собой огромное пространство, где небольшие группы людей, живших в уединении и редко общавшихся друг с другом, предпринимали робкие попытки освоения земли.
Даже самые крупные города в подавляющем большинстве по современным меркам были ничтожны. В Лондоне и в конце XIV века жило всего 35 тысяч человек. В Йорке – чуть более 10 тысяч, еще в пяти городах Англии 5—10 тысяч. Все остальные были значительно меньше! В огромной Священной Римской империи лишь полтора десятка городов имели размер Йорка. Самым большим был Регенсбург, – он насчитывал около 25 тысяч. На этом фоне Париж с его 100 тысячами населения в начале XIII века и 200 тысячами в начале XIV-го кажется просто монстром. Но следом за ним шли Гент и Монпелье
