style="font-size:15px;"> Я бросилась вперед, загородив собой Джеймса. Удар отца пришелся на щеку и на ухо, он был таким сильным, что голова у меня дернулась и из глаз посыпались искры. В ухе зазвенело, звон становился все громче, я вдруг перестала чувствовать, где верх, где низ. Я потеряла равновесие и пыталась за что-нибудь ухватиться, чтобы не упасть. В тот момент, когда руки Джеймса подхватили меня, в глазах совсем потемнело.
Не знаю, сколько времени прошло, прежде чем я очнулась. Секунды или минуты? Думаю, я лежу на полу. Громкие голоса проникают в уши и усиливают боль в голове. Пульсирующий стук в висках с каждой секундой учащается. Я пытаюсь открыть глаза.
Кто-то стоит возле меня на коленях. Джеймс. Он повторяет мое имя, и с каждым разом отчаяние в его голосе усиливается.
Я щурюсь, и постепенно окружающая обстановка приобретает четкие очертания. Я лежу у двери гардеробной. Джеймс умостил меня на своих коленях и гладил мне плечи. Глаза его распахнуты от страха, но увидев, что я пришла в себя, он с облегчением вздохнул. Рядом с нами стоит отец и смотрит на нас сверху вниз, все еще с чемоданом в руке. Может, мне только чудится это, но в его глазах мелькнуло облегчение. Правда, лишь на долю секунды, а в следующий момент он достал из кармана брюк телефон, нажал на кнопку и поднес его к уху.
Он смотрит мне в глаза и без всякого выражения в голосе говорит:
– Персиваль? Поднимитесь, пожалуйста, на второй этаж и отнесите в машину сумки моей дочери. Лидия сегодня же уезжает.
Потом он отвернулся от нас с Джеймсом, переступил через багаж и вышел из комнаты.
Мне казалось, будто кто-то сдавливает мое горло. Я осторожно провела пальцами по тому месту, куда он меня ударил, и больше не смогла сдерживать слезы.
– Все будет хорошо, – шептал Джеймс, крепко обнимая меня. – Не беспокойся. Мы все уладим.
Правда, мне кажется, что мой брат впервые в жизни не может защитить меня от того, что на нас надвигается.
3
– Что это за машина? – спросила я Рэна спустя несколько минут поездки по шоссе в сторону Пемвика, проведенных в молчании. Грустная музыка из колонок – единственное, что разбавляло тишину. Несколько минут назад, словно из ниоткуда, начался дождь, и я с минуты на минуту ждала, что хлипкие «дворники» того и гляди остановятся. Или отвалятся. С каждым движением они скрипели все громче. А Рэн, казалось, уже привык к этому звуку.
– В доме Фицджеральдов произошли некоторые… финансовые перестановки, – ответил он немного погодя. – И мне подарили Джорджа.
Я снова оглядела салон автомобиля. Он не походил ни на какого Джорджа. Если честно, он вообще не походил на что-либо, чему можно дать имя. Сиденья обиты коричневым кордом, местами выцветшим и впитавшим в себя запах сигар.
– Ты правда назвал свою машину Джорджем?
– Не я. Это… одна подруга. – Рэн повернул налево и стал возиться с радио, которое, по всей видимости, было единственной вещью в этом автомобиле моложе двадцати лет. Правда, у него был поврежден контакт, и Рэну приходилось
