ничуть не больше любого из присутствующих на этом балу.
Снова послышались звуки протяжных стройных скрипок в руках профессионалов. Не успел Макс задать послам хотя бы один скромнейший вопрос, как к ним подошел Джонатан Миллер старший. Судья почтенно поклонился хозяину бала и приглашенным гостям и попросил сына отойти на разговор с ним. Молодой граф низко поклонился всем присутствующим и попросил милорда Фрэнсиса пригласить другого переводчика, ведь понимал, что этот разговор затянется надолго. Граф Шмидт утвердительно кивнул головой и махнул рукой в сторону Джонатана-младшего, разрешая ему ступить на разговор с покровителем. Жена Миллера старшего сейчас была занята юными красавицами, приглашенными на бал. Наверняка, она во всю расхваливала перед возможными невестками своего сына, давая знать, что он молод, амбициозен, богат и безумно красив. Графиня Миллер расхваливала мастерство сына к написанию прекрасных мелодичных стихотворений, не менее захватывающих романов и рассказов, которые точно очаруют любую прекрасную даму и юную мечтательницу. Она глухо хихикала, прикрывая нижнюю половину лица нежно-золотым веером, а по-прежнему роскошные груди содрогались в глубоком – хоть и не казавшемся вульгарным, в силу ее немолодого возраста, – декольте. Отец и сын наблюдали за женщиной, которую они любили: первый с не скрытой улыбкой похвалы, а второй – с грустью и сожалением, мольбой о помиловании.
Что ни бал – то полное смущение юного графа перед молодыми особами. И каждый раз, как в первый, девушки, в надежде заполнить еще одной победой свои самодельные ажурные карне, подходили к мужчине, интересуясь, не «ухватила» ли его уже какая-нибудь нимфа на следующий танец. И, получив жгучую пощечину в виде отказа, они, разозленные и полные жажды отмщения, уходили обратно, в поисках «более достойного их» кандидата. Это уже надоело родителям эмансипированного молодого графа, потому они решили, что немного помочь сыну – совершенно не греховно.
– Макс, – начав в своем обычном повелительном тоне и поклонившись, окликнул сына Джонатан, – где твой новехонький красный сюртук с росписью из золотых нитей от кутюрье, который мы с миссис Миллер подарили тебе по случаю этого бала? Что с твоей осанкой, сын? Ты опять пренебрег моими наставлениями и правилами этикета, не надев корсет? – он держался ровно, строго, но не смог сдержаться от разочарованного выдоха. – Мистер Миллер, вы же знаете, что неприемлемо ходить в одном и том же сюртуке больше трех раз. Что о вас подумают люди?
Постоянный гнет, ухудшение и без того не особо положительного состояния молодого графа… Макс привык, что из уст отца в его сторону не послышится похвала до тех пор, пока общественные устои и отрешенность людей не возьмет верх над вольнодумством писателя. Но! Джонатан не сдастся, ведь будущее именно за такими людьми, как он! Долой все эти рамки консервативных отцов! Долой глупые устои и плохое отношение к науке! Долой нормы одеяния, за которые тебя
