посол и не использует слов «Граф» и «Милорд». – Мои работники Куникида Доппо-сан, – он и Макс указали на блондина слева от седовласого, – и Ёсано Акико-сенсей, – Джонатан добавил, что «-сенсей» используется для обозначения учителей, но в случае с девушкой – лекаря. – С нами приехал и мой главный ученик. Он-то и будет расследовать это дело. – сердце Миллера забилось, и он стал запинаться, переводя слова наставника.
– Рампо Эдогава-кун. – Фукудзава поклонился. – Правда, приношу свои извинения, он не очень пунктуален. Уверен, совсем скоро он появится в вашем… салоне, верно? – спросил, обращаясь к Максу, Юкичи. Получив утвердительный кивок, он попросил писателя перевести его слова.
Джонатан всегда жутко краснеет и еле держит себя в руках, когда дело касается публичных выступлений перед гостями графа Шмидта, ведь… столько глаз смотрят прямиком на тебя одного… все хотят осудить, ждут, когда ты оступишься, запнешься, совершишь какую глупость… и все, чтобы потом сделать предметом насмешки и бурных обсуждений в обществе. Но этот случай отличается от других своим смущающим обстоятельством… И это обстоятельство очень сильно опаздывает на прием в салоне графа Шмидта.
Фрэнсис в ответ поприветствовал гостей и дал приказ к началу бала. В это самое время церемониймейстер Томпсон наблюдал за происходящим с балкона верхнего этажа, где находилась спальня господина. Ему поручено было предупредить всех слуг о начале торжества, чтобы они не смели попадаться на глаза высокопоставленным гостям, а в это самое время служанка Люси прибирала в покоях господина и госпожи Шмидтов.
Джереми относится к девочке как к собственной внучке и все время следит за тем, чтобы она не показывала свой характер и не самую лучшую образованность на глазах у милорда и его гостей. Конечно, он обучает ее этикету и поведению, так же, как и Миллер, но простые корни девчушки все же дают о себе знать. Также Томпсон защищает ее от надоедливого и вечно всем недовольного дворецкого Эдгара. Конечно, мужчина добродушен, весел и легок на подъем, но отношения со служанкой у него не заладились: они все время устраивают перипетии, касающиеся исполнения обязанностей, поведения и прочего, что, по мнению Блэка, нарушает Монтгомери.
А в зале же уже послышались звуки полонеза. Граф и приглашенные присели возле несущей колонны, наблюдая за начинающимся балом. Рядом с ними сел и переводчик Макс, который отказался принимать участие в открывающем танце из-за отсутствия спутницы на него. Он переводил слова Фрэнсиса, добавлял свои, задавал вопросы с разрешения Фукудзавы. Он бы безумно желал расспросить седовласого об этом мальчонке-ученике, которого он видел ранее, но посчитал, что это было бы неуважением к послу. Тогда он лишь перевел приглашение милорда к началу бала и объяснил, что сейчас будет.
Послышалось длительное начало озорного полонеза. Сперва были величественные трубы, за ними последовали шаловливые флейты, подогревавшие интерес
