рем!
– Каким еще царем? – сказал я.
– Соломоном, – отвечал зануда.
Мы уже привыкли к нему, названивал он довольно часто, пытаясь приколоться к моей супруге.
Ее, разумеется, задевало, что я отношусь к назойливому ухажеру столь безучастно и она не упускала случая лишний раз уколоть меня:
– Ну что же ты, рохля эдакая, сделай что-нибудь, – на твою ведь честь посягают…
Я и рад был что-либо предпринять, но что тут поделаешь, если враг не реальное лицо, а всего лишь телефонный образ.
Однажды, когда жена совсем уже достала, я обратился в полицию и мне обещали выйти на телефонного Донжуана. Дальше обещаний дело не пошло, а тем временем, он участил свои звонки, теперь и вовсе не скрывая, что домогается моей супруги.
– Послушайте, дядя, – сказал я, – шутка-то глупая, на большее ума не хватило?
Остряк зануда вызывающе хрюкнул и швырнул трубку – осерчал, видно. В иное время я, возможно, порадовался бы, что сумел поддеть неуловимого ухажера, но сегодня мне даже злорадствовать не хотелось. Ежедневные ссоры с женой истощили мою нервную систему, я потерял интерес к жизни и в придачу ко всем радостям меня уволили с работы.
Я впал в депрессию и, пытаясь развеять тоску, поглощал еду в неимоверных количествах. Склонность к чревоугодию отражалась на моей фигуре и служила поводом для очередных насмешек жены.
Но ничего поделать с собой я уже не мог, а только методично опустошал холодильник, заедая свои несчастья дешевыми сосисками.
В то утро я ел свой обрыдлый завтрак, запивая его сладким чаем и, стараясь отвлечься от нелепых телефонных звонков, как вдруг услышал какую-то возню и шум в прихожей. Вероятно, жена, уходя на работу, оставила дверь открытой или вернулась, чтобы высказать мне все, что накопилось у нее за неделю.
– Это ты, дорогая? – крикнул я, чтобы хоть как-то смягчить предстоящую бурю, но в гостиную без стука вошел небритый и, кажется, нетрезвый тип в мятом пиджаке и с лицом коммивояжера. Лоб у него был узковат, нос крючочком, губы полоской, а на щеках румянец, свидетельствующий о недюжинном здоровье.
Потоптавшись у порога, странный тип интеллигентно кашлянул в кулачок.
– Э… прошу меня простить, – вежливо сказал он, – я, собственно…
Тут он стал рассыпаться в извинениях и корчить глупые гримасы, пытаясь внушить мне, как ему неловко.
Обычно я доброжелателен к людям и лоялен к жене даже, когда она не в духе, но в это утро меня злило все, что напоминало о моих бедах и особенно мое неожиданное увольнение с работы.
С самого утра я был на взводе: жена, по своему обыкновению, упрекала меня в бездушии и отсутствии мужских качеств.
Я, молча, слушал ее, дожидаясь, когда она, наконец, отвалит на работу. В любую минуту она могла спросить меня, почему я сам сижу дома и тогда надо будет признаться ей, что я снова стал безработным.
Увольняли меня уже второй раз за последние полгода, и рассчитывать на пособие по безработице было бессмысленно.
Я злился на весь мир, и визит этого чудика был, весьма кстати, по крайней мере, будет на ком зло сорвать.
– Ты чего это, дядя, – сурово сказал я, – с вешалки упал?
– Нет, а что? – сказал он.
– А ничего, – грубо отрезал я, – стучаться тебя не учили?
– Прошу пардона, – смущенно стал оправдываться Тип, – я, собственно, на минуту, принес вот… – и он положил на стол резной ломик.
– Что это?
– Жезл.
– Какой еще жезл?
– Царский.
Тут я вспомнил о телефонном разговоре, который состоялся у меня с минуту назад, после чего связать появление этого дебила с телефонным хулиганом, позволяющим себе грязные намеки в адрес моей жены, не составило труда. Да, это был тот самый зануда, который доставал меня уже более недели. «Вау, – сказал я себе, – вот уж повезло, так повезло. Во-первых, представлялась редкая возможность съездить ухажеру по морде и, во-вторых, доказать жене, что я все-таки мужчина»
Я пригляделся к незваному гостю, соображая, как наиболее эффектнее уронить его на пол. Будешь, падла, знать, как за чужими женами ухлестывать. Но тип, видимо, догадавшись о моем намерении, лишил меня этого удовольствия.
– Тысяча извинений, сир, внизу вас ждет машина, – сказал он и, церемонно раскланявшись, поспешно ретировался. Любопытства ради я вышел за вслед ним. Желание набить ему физию, все еще грело мне душу.
Спускаясь по лестнице, я провел бой с тенью, воображая,
