уже потерял счет времени и надежду, что мы когда-нибудь придем к пункту назначения, как вдруг за очередным поворотом я увидел красную ковровую дорожку, которая скоро вывела нас на балкон, украшенный роскошными иранскими коврами. Из книг и фильмов я знал, что на таких балконах августейшие особы обычно предстают перед народом. Вероятно, и мое внезапное появление намеревались с помпой представить поданным.
Глава третья
Парад
То, что я увидел с высоты второго этажа, удивило и крупно восхитило меня. Под балконом на плацу выстроились жены: шеренга пышнотелых шатенок в прозрачных бикини, а за ними брюнетки с ярко накрашенными губами и томными от затаенной страсти глазами.
Они стояли без бюстгальтеров и их загорелые грудки завораживали глаз. Я стыдливо отвел взгляд, но Тип весело кивнул в сторону девушек:
– Вот и реквизит, Ваше величество, – он расплылся в похабной улыбке, скользя глазками по округлым формам девушек.
Замыкали колонну рослые блондинки в костюмах амазонок.
– Итого шестьсот девяносто восемь, – доложил Тип, – одна больна гриппом, другая в декретном отпуске. Извольте получить реквизит согласно товарной накладной
– Да здравствует царь Соломон Третий! – сочным сопрано вывела вдруг миловидная брюнетка, судя по всему старшая жена.
– У-р-а-ра!.. – звонко взорвалось в воздухе.
– Трижды виват царю Соломону! – донеслось из шеренги шатенок.
– У-р-ра-ра!.. – поддержали блондинки.
На балкон вышла старушка из отдела кадров.
– Госпожа Ротенберг Изольда собственной персоной! – зычно объявил Тип, хотя его никто об этом не просил.
На сей раз, Изольда была в мундире фельдмаршала, сплошь увешанном орденами и окантованном алой лентой. Держалась она с достоинством важной персоны, никого вокруг не замечая и, прислушиваясь лишь к мелодичному звону медалей на маршальском кителе.
– Вы чего это вырядились, мадам? – спросил я.
– Я главный евнух Вашего величества, – пояснила старушка.
– А разве вы не кадрами заведуете?
– И женами тоже, – вызывающе отвечала старая.
– Она еще начальник тайной полиции, – угодливо шепнул мне на ухо Тип. Я вспомнил его наставления, как держаться по-царски и решил, что пора брать бразды правления в руки.
– Так-с, – сказал я, насупившись, – занимаем, стало быть, три должности, не слишком ли жирно, мадам?
Сказано это было в несвойственной мне жесткой манере, и я сразу почувствовал всю прелесть власти. Право же, мне начинает нравиться вершить судьбами людей и повелевать народом.
– А что, – сникла вдруг старушка, – я же по совместительству, другим можно, а мне нельзя?
– Кого вы имеете в виду?
Старушка
