Лучше бы ответила, где твои котята, а, Мара?
Довольный собой, негодяй весело расхохотался. Он ждал, что другие посетители «Пристанища» поддержат его. Однако все молчали. И эта неестественно напряженная тишина заставила его замолчать. В хмельном сознании заворочалось неприятное чувство тревоги.
Из-под капюшона послышался ледяной смешок. В давящем безмолвии этот звук ему показался жутким.
– Младек, Младек, – заговорила фигура тихим голосом. Каждое ее слово прокатывалось волной по спине пропойцы. – Не тебе, жалкий олух, рассуждать о таких великих женщинах, как матери. И, тем более, о моей. Видать, ты и вправду совсем пропил последние мозги… Даже вопросы неправильные задаешь. Правильнее было бы спросить, где твои щенята?
Выражение лица Младека менялось с поразительной скоростью. Вызывающая смелость сменилась неуверенностью и смятением, а затем нескрываемым испугом. Он отступил назад на пару шагов. Молниеносное движение – и рука в черной перчатке хищнически сжала горло трепыхающегося тела.
– А хочешь я освежу тебе память? – издевательски продолжила Мара. – А ну-ка, посмотри мне в глаза…
Он пытался избежать взгляда…
Вдруг перед ним разверзлась бездна. И эта бездна стала поглощать его, жуя и перемалывая кости, точно гигантский рот, наполненный тысячами крючковатыми острыми зубами. Они вгрызались в его тело, терзая плоть. Внезапно все исчезло. Исчезла таверна. Исчезла совсем, со всеми ее гостями. Исчезла Мара. Оставалась лишь бездна. Он обернулся назад. И он бежал. Бежал, пока совсем не обессилел. Он упал во что-то липкое мерзко-холодное. Это липкое затягивало его. Так засасывает трясина в свою зловонную жижу.
Младек поднес руки к глазам. Это была кровь. Вязкая и тягучая, она облепила его, покрыла с головы до ног. Она затекала ему в уши, в нос, в рот. Он захлебывался и задыхался. А кровь чернела и жглась огнем, заползая даже под кожу. Он пытался оттереть ее.
– Иди сюда, любимый… Иди сюда… – позвал его нежный знакомый голос.
Он в надежде бросился в его сторону. А голос все звал и смеялся.
– Иди сюда, любимый… Иди сюда… Я жду тебя…
И он увидел ее. Он знал ее. Но, Всеясный Ралок, как смерть обезобразила ее черты! С протянутых к нему рук лохмотьями свисали куски гниющего мяса, а из провалившегося носа и обездвиженного рта вываливались могильные черви.
Мертвые пальцы вцепились в него. Зловонный запах разлагающегося тела забивал нос. Он чувствовал, как что-то впивается ему в ноги, как отрывают куски, слышал, как кто-то грызет кости. Его кости. Невыносимая боль пронзила тело, и ужас охватил все его существо.
– Смотри, как наш сын вырос… – хрипело чудище. – Смотри, как он вырос…
Бедолага опустил взгляд на ноги. Зеленовато-сизый распухший от воды уродец с причмокиванием вгрызался в его ногу. Раздвоенный синий язык плотоядно облизывал омерзительный безгубый рот, наполненный острыми как лезвия клыками, с которых капала зеленая слюна. Красные глаза
