и по сей день наши отношения странны и несправедливо обрывисты.
Не стану пересказывать все генеалогическое древо семьи и распутывать клубки родственных связей. Просто знай, у меня была большая семья с дедушками и бабушками, тетями и дядями, братьями и сестрами. Именно в их обществе я взрослел, именно с них началось мое знакомство с миром людей, в котором все мы вынуждены жить.
В возрасте, в котором я не доставал до выключателей и боялся собак, все казалось цельнее и прочнее. Весь мир ограничивался двумя улицами и лицами близких родственников, все же остальное было ненастоящим, ложным. Другие люди были и не людьми вовсе, ведь не знали меня и мою мать, другие города, страны были лишь набором произносимых звуков, не трогающих мое сердце. В моем маленьком мире не было насилия и войн, не было чужих и злых; в моем мирке все любили друг друга, и главное— любили меня, я же отвечал взаимностью. Все было на своих местах. Казалось, что весь мир и все люди, населяющие планету, интересуются моим мнением, считаются с моим отцом и знают, что у соседской кошки, любящей сидеть на крыше амбара, глаза разного цвета. А кульминацией событий в мире детских иллюзий и грез были вечера на веранде.
ПЕРВОЕ ВОСПОМИНАНИЕ
Летом, в день рождения отца все собирались на веранде, казавшуюся мне огромной и пленительно уютной. Дедушка занимал свое место в глубоком кресле, стоящем в углу. Я любил в тайне от мамы играть со спичками или зажигалкой, которые всегда оказывались в дедушкиных жилистых руках, и порой он благодушно отдавал источник искр мне, чему я радовался как первобытный предок, добывший огонь. Женщины, особенно бабушки шумно обсуждали вечные темы: еда и огород— озвучивались бесконечные способы приготовления мяса и не менее бесконечные виды георгин. Мужчины же, отделившись от всех, спорили об устройстве двигателя проржавевшего дедушкиного УАЗика, что стоял во дворе, или вспоминали кратчайший путь до озера с поэтичным названием «Тишки». Звенели стаканы и шелестели голоса.
Вечерние лучи заходящего солнца наполняли стаканы и тонконогие бокалы жидким золотом, солнечные блики от маминых очков метались по дощатому, крашенному полу, гоняясь друг за другом. Сверкали водостоки, желтым горела печная металлическая труба, пронзая оранжево-голубое небо. Но свет иссякал. Как-то неожиданно повеяло прохладой и дрожь пробежала по моим худым и загорелым рукам. Над столом нависал таинственный запах терпкого вина, дразнящий чуткое обоняния. Ослабшее солнце из последних сил поджигало одинокие облака, стягивающиеся в огромное полотно иссиня-черного цвета, расстилающееся на востоке. Вечернее тепло покидало веранду, женщины, ежась, накидывали шали и пальто. Голоса взрослых стали мягче и будто тише – вечерняя влага приглушала слова и притупляла чувства. Оранжевый диск скрылся за крышей соседской дачи, мягкая темнота подступала ко мне, лаская и обнимая мои теплые, тонкие плечи. Младшие братья и с сестры увлекали меня в свои игры и окружали звонким смехом и
