И опять у нас ничего не получилось. Мы оба уже были другими, время не повернуть вспять. Поезд ушел.
В прошлом году сын женился. Я был на свадьбе. Мария растолстела – бабище; жила с каким-то Григорием, плотником. Страшная женщина.
Знакомый у меня, Виктор. Выпивоха. Раньше здорово пил, сейчас за ум взялся, меньше стал. Подкаблучник. Жена его взяла в оборот. Спрашивает у жены разрешения помыться. Как ребенок. В квартире на диване лифчик валяется… ничего мужского, если только табачный дым, Виктор курил, а так – матриархат.
Без пятнадцати восемь. В восемь часов Сонька должна прийти. Женщина легкого поведения. Отчаянная баба. Я, говорит, если что не по мне, и обматерить могу. Говорит, что я ей нравлюсь. Ну и ладно. Утром, когда она уходит, я даю ей денег, якобы, на шоколадку, если мало даю, она просит в долг, но долг никогда не отдает.
Девятый час… может, Сонька и не придет, не обязана.
Скамейка
Был обеденный перерыв. Чебыкин Алексей Петрович, он брал с собой. Была тушеная капуста с печенью, вкусно. Он уже пообедал; и сидел теперь в старом, наполовину изодранном кресле напротив стола, дремал. Рядом, по правую сторону, стояло еще одно такое же кресло – не лучше, только обивка, цвет другой. Стол был железный с текстолитовой столешницей; на ней: две эмалированные кружки, пепельница с окурками. За столом стояла грубо сколоченная скамейка. Алексей Петрович работал сварщиком в ЖКХ, имел шестой разряд… Через год на пенсию. Алексей Петрович был чуть выше среднего роста, худой, карие навыкате глаза, нос с горбинкой – ничего запоминающегося.
Со стоном высвободил Алексей Петрович онемевшую руку из-под головы. Сколько он вот так вот сидел в кресле после обеда, а работал он в ЖКХ десять лет уже, и все никак не мог уснуть. Дремал, а сна не было. Дома в выходные он после обеда спал, а на работе не мог уснуть. Не та, видимо, обстановка. Да и в кресле спать неудобно: ноги не вытянешь… Раз он устроился на скамейке за столом, подложил под голову фуфайку; но и пяти минут не пролежал, вскочил как ошпаренный. Порошин с Кудриным, Хохрин тоже так вот отдыхали в обед на скамейке, и что из этого получилось? Все они потом отошли в мир иной, или их, попросту, не стало. Неспроста все это. Алексей Петрович больше не ложился на скамейку.
В конторке мастеров, это рядом с бойлерной, слесаря резались в домино: спорили, ругались, смеялись на все ЖКХ. Были в конторке мастеров и шашки. Но в них играли человека три, не больше. Чебыкин одно время тоже пристрастился к домино, потом наскучило; лучше отдохнуть, полежать. Больше пользы. До конца обеда оставалось пятнадцать минут. Может, скамейка была тут не при чем. Хохрин уже был на пенсии; Порошин – тоже в возрасте; Кудрину вот только не исполнилось еще и пятидесяти.Но и в двадцать лет бывает, что человек – не жилец. Может, со скамейкой – просто стечение обстоятельств? Может быть. Чебыкин
