вымыла посуду, поставила её в шкаф, убрала лишние булочки и масло в холодильник. И ушла в спальню. Она вернулась в своём белом платье, и сказав: «Мне пора уходить», пошла к двери. Взяла свой рюкзачок, возвратилась, поднявшись на цыпочки, поцеловала его в щеку нежными прохладными губами:
– Спасибо за всё, Даниель.
Повозилась с замком входной двери и убежала, уже не оглядываясь.
Он сидел и смотрел в окно веранды, как мелькает среди деревьев белое платье, как подпрыгивает рюкзак на тонких плечах. Душу грызла тоска, сердце ныло. Он не мог понять, почему ему так плохо. Он хотел, чтобы она испарилась, и девчонка ушла сама, избавив его от объяснений. Но куда же она пойдёт, без денег, без документов, без верхней одежды, даже без телефона? Он уже успел присвоить себе эту чудесную девушку, а она ушла. Оставила его. Просидев ещё несколько минут, он вскочил и помчался за ней, догонять. Зная, как быстро бегает Мирослава, он прибавил скорость, но не нашёл её нигде, и сердце его закололо от бега и от потери. Он пробежал ещё метров тридцать и наконец-то увидел её. Она стояла на каменной ограде и смотрела вдаль.
– Мири, Мири, – закричал он, – подожди, не уходи.
Девушка повернулась, но не спрыгнула с ограды. Даниель подбежал к ней и, задыхаясь, обнял голые, уже замёрзшие ноги. Прижался к ним, выровнял дыхание.
Она смотрела на него бархатно-серыми глазами и молчала.
– Я буду здесь ещё десять дней, оставайся. Потом я отвезу тебя, куда скажешь, – предложил он.
Девушка не двинулась.
– Отпуск закончится и у меня начнётся подготовка к большим гастролям и сами гастроли. Если захочешь, можешь поехать со мной, но я буду сильно занят, – сделал он щедрое предложение.
Она молчала.
– Ерунда какая-то, всё не то, – растерялся Даниель.
– Мири, пожалуйста, останься со мной, не уходи, – он все-таки нашёл единственно правильные слова.
И она, наконец-то, засияв глазами и улыбкой, спрыгнула прямо в его объятия.
Он выдохнул, погладил девушку по плечам, по волосам, по щеке. А она обнимала его и молчала.
– Мири, пошли домой.
И опять, как вчера, она положила свою ладошку в его руку и пошла рядом. Сердце его больше не кололо и не болело. Он вёл к себе домой свою девушку и был счастлив.
Дома он снял с неё рюкзак, обнял и слушал биение её сердца, чувствовал, как поднимаются её тонкие рёбра в такт дыханию.
– Ты больше не уйдёшь, пообещай, – потребовал он.
– Сама не уйду, – Мирослава потерлась о его щетину гладкой щекой и вздохнула.
Он решил не обращать внимания на слово «сама». Никто не заберёт её. Он посмотрел в сияющие глаза и решил узнать про них.
– Почему твои глаза светятся?
– Это реакция на гормональную бурю, – ответила девушка и перевела, – я заливаюсь гормонами счастья: эндорфином и серотонином, а глаза реагируют. Такое
