и выверяющим свой путь по компасу или звездам, в которых он до сих пор ничего не смыслил, сколько Сорви-голова с ним ни бился. Но вскоре эта нудная однообразная работа начала Синдбаду надоедать. Слишком утомительно было стоять у штурвала часами, пялясь то в компас, то в единообразный горизонт, да еще под палящими лучами солнца. В один из таких дней, когда команда отдыхала после изнурительного труда, разморенного жарой Синдбада начало клонить в сон. Он честно пытался щипать себя и заставлял вглядываться вправо, где почти на горизонте, чуть в стороне от курса появился островок, который сегодня корабль должен был обогнуть и выйти финишную напрямую. Но потом глаза его закрылись, и он безвольно повис на штурвале, сладко похрапывая во сне и причмокивая губами.
– Вай мэ! Куда ты, отродье шайтана, рулишь? – внезапно рявкнул над ухом голос рулевого, решившего на всякий случай проконтролировать направление. – Быстро отворачивай влево! Здесь везде рифы! Да быстрее же, идиот!
– А? – Синдбад очнулся, вздрогнув всем телом, но рулевой Карим уже резко крутанул штурвал, стряхнув сонного Синдбада на пол.
Тот больно грохнулся на зад, зашипел, потирая ушибленное место, и тут же вскочил, вытаращив глаза.
– А-а!!! – дико заорал он. – Спасайся, кто может!
Прямо по курсу из воды высовывался здоровенный конец камня.
– Кар-раул! Кар-рамба! – проснулся, заходясь в крике, попугай, сидевший рядом на перилах. – Дур-рак!
– А-а!!! – вторил Синдбаду рулевой, выкручивая что есть сил штурвал и давя на него всем телом, что было совершенно бессмысленно – дальше крутить просто было некуда.
Корабль сильно и резко накренился вправо, проскакивая мимо острой верхушки подводной скалы, но на его пути из-под воды показались еще две. Эти миновать не было никакой возможности, и нос корабля вошел точно меж двух зубцов. Раздались отвратительный скрежет, ужасающий грохот и треск, и корабль резко застыл на месте, чуть задрав нос.
Рулевого бросило на штурвал. Он смешно задрал ноги, все еще держась за деревянное колесо, и, сделав переворот через голову, улетел вниз, удачно приземлившись на выбежавшего на палубу боцмана.
Люди, как горох, посыпались с ног и покатились к правому борту. Поднялся невообразимый шум. Из своей каюты в одних подштанниках выскочил сонный Сорви-голова, и Синдбад решил, что вот сейчас самое время спрятаться куда-нибудь подальше, забиться в какую-нибудь щелку, чтобы до него не дотянулись руки разъяренного хозяина судна. Ну, и остальных тоже.
Упав на четвереньки, он отполз подальше к кормовым перилам и скрылся за бочками из-под воды, чудом устоявшим при сокрушительном ударе.
– Кар-рамба! Тону! – надрывался попугай, дергая головой и хлопая крыльями. Всеобщее веселье, разом охватившее весь экипаж, ему явно пришлось по душе. – Стр-риптиз! – это он однозначно о капитане, стремительно взбиравшемся по лестнице на мостик в исподнем.
– Башку оторву! – ревел тот, словно разбуженный
