полицмейстер, получив, кроме взбучки, копию расписания, вызвал к себе участковых приставов и, подражая великому князю, тоже нагнал на них страху, разъяснив популярно, с помощью доходчивых русских слов, что сейчас они приставы в Москве, а могут стать урядниками в Тьмутаракани.
Участковым приставам ехать в Тьмутаракань задрипанными урядниками ужас как не хотелось, поэтому они всё очень доходчиво объяснили надзирателям: «Сейчас, мол, Щукины дети, вы надзиратели, а если что ни так, за вами, поганцами, в Сибири надзирать станут…».
Надзиратели в точности довели начальственную мысль до городовых: «Смотрите, сукины сыны, ежели шо!.. Сделаю с вами то.., даже хуже, што Бог сотворил с черепахой… Усё поняли, черти продажные. Так и знайте, ото всего вашего гнилого организма останется задница.., и при ней – уши, шоб тоже по ним лупить…».
Городовые провели серьёзную разъяснительную работу, даже языки устали, с дворниками, объяснив им, что своими руками разломают метлу, и по прутику воткнут им в одно место.., отчего над ними будут ржать все московские дворняги.
Дворники поняли, что их даже в ад не примут, коли на участке мусор найдут.
Словом, к приезду государя, город блистал чистотой.
Столяры и плотники строили сотни буфетов, как водится, помогая себе в работе добродушным матом.
– Слышь, Ерофей, – обращался к напарнику бородатый, в потной рубахе плотник, – хотишь поди, зараза, дармовую сайку с кусярой колбасы получить в подарок, да пряники с орехами… Чаво молчишь? сомлел читоль от щастья, чёрт глухой… А главное, кружку дадут коро… ца… коро… цаонную, с гербом и цифирью на боку «1896». Год означат. Тока вот бают, на всех не хватит гостинцев. Ну, мы-то получим, не сумлевайсь. Возле буфета сваво дежурить будем.
Царская чета поселилась в пригородном Петровском дворце, за семь вёрст от Москвы.
В день официального въезда в город, войска выстроились по обеим сторонам дороги, дабы сдерживать ликующую толпу.
Народ любил своего государя, ибо тот подарил ему три выходных дня, дал амнистию заключённым и прощение недоимок и долгов.
А у кого, спрашивается, их не было. И, самое главное, коронационные торжества обещали великолепное зрелище, а москвичи, как известно, не дураки развлечься.
Ровно в 2 часа пополудни, эскадрон Конной гвардии въехал в Москву. Здоровяки-кирасиры, подбоченясь, гордо глядели на балконы и окна с рукоплещущим народом. Солнце блестело на их латах, отражаясь в глазах восторженных дам.
За кирасирами следовала одетая в красные чекмени лейб-казачья сотня. Усатые черноглазые красавцы, хищно улыбаясь, любовались размахивающими трёхцветными флажками дамами.
Грозные сабли их миролюбиво постукивали по коже сапог.
– Где, где, где царь-то? – свесившись с балкона, без конца спрашивала полненькая купеческая жена, млея от казачьих взглядов. Груди её почти вывалились наружу, и вносили сумбур и путаницу в ровный строй гвардейцев.
– Р-р-равняйсь,
