На следующий день, после полудня подошел туда и Амос с моей бывшей любовью. Она чувствовала себя неловко передо мной, но в какой-то момент мы стали опять разговаривать. Опять, беседуя, куда-то пошли и вдруг обнаружили, что идем по тому же маршруту, которым шли в первый день, и дошли до того же места, где стали целоваться в первый раз. И мы опять упали, снова испытав то блаженство, которое уже пережили однажды. Когда мы вернулись, Амос сообщил, что они уезжают в Ригу. Он чувствовал свою вину передо мной, но в то же время опасался, что она вернется ко мне. Мы расстались. Спустя какое-то время Амос рассказал мне, что она бросила и его.
С разлучником Амосом мы встречались потом еще много раз, в основном по делам спортивным, так как я организовал футбольную команду «Маккаби Вильнюс», а он – «Маккаби Каунас». Мы часто устраивали футбольные матчи (даже играли с евреями Минска), за что неоднократно вызывались на беседу в КГБ. Интерес гэбистов вызывало такое израильское название наших команд. Но никакого сионизма в этом не было, мы все делали ради шутки. Перед началом матча игроки снимали трусы, и судья проверял, все ли обрезанные. Хотя, конечно, не все были иудеями – на воротах, помню, стоял поляк, но, чтобы рассмешить зрителей, мы совершали такой ритуал.
В Паланге у меня случались и другие романы. Как-то в Палангу приехала с ребенком красотка – преподавательница из Московского университета. Она была внучкой человека, ездившего на охоту с Лениным, и женой посла в Джакарте. Ее компанию составляли кандидаты наук из Москвы, и я видел, что она всем нравится. Я познакомился с этой компанией, играл им на гитаре, пел, возил в разные места. Как-то отвез в Дарбены, небольшой очень живописный городок недалеко от Паланги, где работал врачом мой приятель Яша Пулеревич. Он организовал нам совершенно невероятный отдых с пьянкой, да еще и продлил отпуск, выдав всем больничные бюллетени.
Фокус с больничными справками Яша проделывал для моих друзей довольно часто, и в бюллетенях всегда стоял один и тот же диагноз – катар верхних дыхательных путей. Его отец тоже был врачом и довольно известным сионистом. В дальнейшем Яша стал первым литовским врачом, эмигрировавшим в Израиль. В израильской армии он служил доктором на подводной лодке «Дакар», которая была потоплена, и вся команда погибла. Потеряв единственного сына, Яшин отец сошел с ума. Яша был чудным человеком, веселым, добрым, отзывчивым, он очень любил все мои затеи и помогал в них.
Это было небольшое отступление в память о друге. А тогда в Дарбенах мы веселились в красивом месте с огромными качелями между двух сосен. Марина (так звали мою москвичку) была довольно пьяна, и мы в поисках грибов ушли далеко вместе с ее дочуркой. Слышали, как нас искали, звали, но умышленно не отзывались. В конце концов все разъехались, зная, что мы как-нибудь доберемся сами. Я уложил ее ребенка спать, и трудно описать те поцелуи, те объятия, те чувства, которые мы с Мариной испытали тогда. Я обычно влюблялся в красавиц и рассказываю здесь только о результате. А сколько мне приходилось вложить в это изобретательности,
