была парочка слабеньких приятелей): во-первых, это считалось плохим тоном, а во-вторых, в любой момент на меня мог обрушиться удар (перед которым обычно следовало оскорбление «жид»), и я должен был всегда быть наготове.
Взрослые, особенно поляки, любили натравливать на меня других парней и даже однажды дали одному кастет. Так как до этого я всегда побеждал его, я был уверен, что могу совладать и с кастетом. Поляки подзадоривали: «А вот с этим можешь? А одной рукой можешь?»
Однажды один поляк так его настропалил, что тот ударил меня кастетом в глаз. Шишка была больше моей головы, и дома отец стал допытываться, кто это сделал, но я лишь отмалчивался. Через какие-то свои источники отец узнал, что подстрекателем этой драки был сын нашего дворника, и, конечно, изрядно отлупил парня. Впоследствии тот стал настоящим бандитом и как-то зарезал насмерть человека, нападавшего на него с ножом. Мой отец вызволил его из тюрьмы и помог сбежать в Польшу.
У меня был товарищ Федя Самусевич. Его отец занимал пост замминистра связи. А сам Федя, в конечном счете, стал талантливым рецидивистом. Он был старше меня и уже читал разные детективные истории, Агату Кристи и вообще интересовался криминалом. Мой приятель вообще был очень изобретателен: он изготавливал какие-то проволочные крючки, на которые мы подцепляли колбасу со склада мясной фабрики. Обычно у нас все проходило гладко.
Однажды он предложил мне залезть в колхозный сад и наворовать яблок. Я согласился, но нас поймали литовцы. Самусевич был белорусом, но слегка походил на еврея. Литовцы обозвали нас «жидас», сильно избили, забрали яблоки, привязали к яблоне и ушли. Это было крайне жестоко: день был жаркий, мы полностью обгорели на солнцепеке и вообще могли погибнуть там. Через какое-то время мой сообщник стал паниковать, расплакался, а я все время успокаивал его и пытался развязаться. Прошло часа три, я что-то зацепил, продолжал распутывать узлы и к концу дня освободился сам и отвязал приятеля.
После этого случая он долго мне ничего не предлагал. Но однажды я узнал об ограблении в нашем доме. У соседа-паренька был очень красивый кинжал, который нравился Феде, но владелец ни за что не хотел расставаться с этой вещью. И вот зимой Самусевич обворовал квартиру соседа. Прибывшая по вызову полиция обнаружила на снегу на крыше огромные следы, и никто не мог подумать, что это сделал мальчик. Видимо, он надел обувь или галоши какого-то взрослого мужчины. Пропала единственная вещь – кинжал. Я сразу понял, чьих рук это дело, а потом, много времени спустя, увидел украденный кинжал в квартире Самусевича.
Федя показывал, как ножом подковыривает оконное стекло, образуется такая маленькая дуга-трещина в стекле, а потом он вынимает кусок стекла, делая в окне дырку практически любого размера. Он также воровал зажигалки из машин, причем делал это настолько ловко и осторожно, что его поймать не могли. Но когда однажды все-таки поймали, он чуть не наделал в штаны от страха. Я его спрашивал: «Если ты так боишься, зачем ты воруешь?» Но этот человек не мог не воровать.
