мои дни здесь я написал, что на Горе Мертвецов всё стремится к равнодушию, потому что это единственный способ принять происходящее. Что ж, тогда я не знал, что предсказываю и свою судьбу.
Кем выйду я из зарослей тёрна, думал я, видел в себе отчаяние и видел благо, и накалённую злобу, и стальное молчание. Я перепробовал внутри себя весь спектр эмоций и пропустил душу через эту мясорубку. Всяким трепыханиям приходит конец, и теперь я нахожу в этом успокоение. Вспоминая свои переживания, я протестую и не желаю обращаться к ним снова. Внутри у меня пустота, и в ней, на самом дне, спит дикий чёрный кот. И всякий раз, когда в эту пустоту хочет прорваться остаток пережитого, кот просыпается, злобно шипит и прогоняет то, что потревожило его сон.
Фронтовые линии стали для меня несбыточными. Была такая странная и подлая надежда, что настоящие бои, где противник сопротивляется, расставят всё по своим местам и снимут с меня груз ответственности. Но чья-то судьбоносная шутка сделала меня заложником этой крепости. Мой верный враг, теперь и надолго мы связаны паразитическими узами.
Лейтенант Форальберг. В моё подчинение поступило тринадцать человек – расстрельная бригада Горы Мертвецов. Я был удивлён, увидев среди них Кита Мэри. Этого парня здесь все зовут Святой Мэри – из-за его стремления скрасить жизнь осуждённым. Есть основания сомневаться в том, что его рассудок был до конца сформирован. Говорят, когда его забрали в солдаты, вытащив из каких-то позабытых трущоб, он не смог назвать своей фамилии, да её, наверно, и не было, и выдумал её сам, по имени матери. Своё же имя он объяснял так: с малых лет его звали Белым Китом – за цвет волос и большое туловище.
Есть среди моих подчинённых и Матей Разин – рыжий демон, громкий, но сдержанный сержант-правдоруб. Игнот, Софрон, Томаш, молодой Ивар, Гектор, Хара. Остальных я не запомнил: они из конвоя, и никаких разговоров с ними у меня не происходит. Солдаты бригады напомнили мне свору псов, принюхивающихся к новому вожаку. Прежнего забрали на линию огня – говорят, там началось какое-то движение. Итак, за мной окончательно закрепили должность палача и пригнали шакалов на подмогу. Человек привыкает ко всему, пора бы мне уже этому научиться.
Теперь мне нечасто придётся нажимать на спусковой крючок – это делают за меня другие. Расстрельная бригада приводит приговоры в исполнение, и эта процедура не входит в программу обучения рекрутов. Жертвы – осуждённые на казнь военные преступники, пленные враги, занимавшие офицерские должности, и все те, кто не может служить уроком для новобранцев. Этих держат на втором уровне заточения, в отличие от всех остальных, занимающих самый низший, третий. У каждого из таких приговорённых строгая дата расстрела, которой они сами, конечно, не знают, оттого день за днём живут в мрачном ожидании. На низшем уровне всё то же ожидание смерти витает в воздухе, но тех выбирают во многом произвольно. Софрон говорит, что все они чувствуют свою смерть. Верно, они ощущают её по шагам, по голосам охранников, по каким-то неясным вибрациям мироздания, видимым лишь им одним, и тут же меняются.
