проблем нет. Оборудование заказали. Завози и работай. Хорошо – вовремя выяснили, что оборудование ошибочно заказали другой марки. И клиенты есть, и заказы есть. Только дела им нет до твоих проблем. Ты сам же им проблемы создаешь, получается. У них свои сроки. И бланки людям нужны, и выпить охота. А кто бутылку без этикетки продаст? Кого твое оборудование интересует? Задницей штампуй, раз растяпа! А нет – извини да подвинься. Желающих без тебя хватает. «Это завтра, – решил Алекс, – здесь с наскока не решить».
Потом поехали с Афанасьичем в налоговую, грехи его замаливать. Замолить, замолили, а штрафик вынь да положь. Положить, конечно, можно, кабы вынимать не из своего кармана.
Некогда было ему думать о делах сердечных. Он и не думал. Тем более, что думало раскалывалось, как с перепоя. После нервотрепки с налоговиками Алекс решил: «Все! На сегодня хватит».
Тут-то он вспомнил и о доме, и о жене, и о том, что объясняться с ней все-таки придется.
По дороге домой он заехал перекусить. Весь день на обезболивающих. Нога болит, голова трещит – кусок в горло не идет. А надо. Дома ужин, конечно, готов. И покормить-то, жена его покормит. Да только после того, что он ей сказать собирался, самому уже неудобно будет есть этот ужин.
8
Открыв дверь, он вошел в квартиру. В ответ – гробовая тишина. Поставив в передней кейс, он небрежно нацепил плащ на крючок. Разбитый и злой, похромал в он гостиную.
Уставившись в журнал, Аля сидела в глубоком кресле и при его появлении даже бровью не повела. Ни на что иное он не рассчитывал. Пусть за пять лет совместной жизни он и уходил не раз, хлопнув дверью, но на то и причины были. С его точки зрения – веские. Если же у него случались неотложные дела, он никогда не уезжал, не предупредив жену. Верила она ему или нет, дело десятое. Так или иначе, совесть его была чиста. Не его вина в том, что у жены буйная фантазия. Добро бы сидела затворницей. Чего не причудится от жизни такой. Хватало у нее дел, хватало. То косметичка, то массажистка, то бассейн, то теннис. Еще и на живописи помешанная. Богема… Папочка-художник с детства приобщил доченьку к прекрасному. Хоть Алекс считал, что как раз дочь и была наилучшим его творением. Ни одной выставки не пропускала. Ходишь и ходи себе, кто ж против? Зачем мужа своего на смех выставлять? Сам он в этом ничего не смыслил. Что-то ему, конечно, нравилось, что-то не очень. А почему, объяснить не мог. И когда он слушал, как все эти умельцы обсуждали, в какой технике что написано, да где какого пятна недоставало, чувствовал себя неловко. Круглым дураком он себя чувствовал, полным невеждой, беспросветным тупицей! Поначалу он добросовестно пытался запомнить имена современных маститых и именитых, а также их творения. Но в голове получалась каша. Он даже выставку помог организовать Алькиному другу. Не то чтобы «шедевры» его понравились, хотелось жене угодить. В благодарность услышал, как
