был скорее уставшим, чем мрачным. Он уже успел налить себе стопочку коньяка, но теперь смотрел замершим взглядом на жену, и в его взгляде не было добрых чувств.
– Переоденься, – попросила Вероника, осматривая его несвежий свитер и потертые джинсы. – Я постираю!.. У тебя проблемы?
– Кто это был? – холодно поинтересовался Семен.
– Жена аптекаря, которого убили. Помнишь, когда ты под утро пришел с пятном на рубашке…
Семена передернуло, словно от внезапного мороза. Он выпил коньяк, налил еще.
– Мне налей, – попросила жена.
Семен удивился. В его взгляде проснулись человечность и доброта. Он достал еще одну стопочку, наполнил ее и передал Веронике.
– Я с ней случайно познакомилась, – рассказала она Семену, пригубив коньяк. – Просто вышла на угол, а там женщина с парнем ругается. Смотрю, а у нее в руке маленький венок траурный и молоток. Оказывается, она в стенку гвоздь вбила, ну, там, где его убили, а охранник кафе ей венок вешать не дает. Говорит, что он будет клиентов отпугивать…
– И что?
– Она к хозяину пошла. И договорилась, что в рабочие дни венок висит, а на выходные она его снимает…
– Хм-м, – выдохнул Семен. – А у нас ЧП! Охраняли пикник Геннадия Ильича, а рядом кто-то охотился. Я послал своих людей, чтобы охотников от пикника «отодвинуть», а те по случайности или специально одного из моих в ногу дробью ранили. Отвезли раненого в районную больницу, а те сдуру милицию вызвали. Теперь милиция будет нервы трепать… Придется просить Геннадия Ильича вмешиваться, чтобы в покое оставили.
Разговор у Вероники с мужем неожиданно теплым оказался. Семен даже успокоить себя ей позволил. И переоделся во все чистое, хотя никуда идти пока не собирался. За окном наливался свинцовым морозом ранний зимний вечер. По краям оконного стекла поблескивали узоры.
Веронике захотелось еще стопочку коньяка и, отдельно, глоток свежего морозного воздуха. Она открыла форточку, подождала, пока холод с улицы не коснулся ее щек, и выпила коньяк залпом.
15
Киев. Куреневка. Птичий рынок
За неполный час прогулок по птичьему рынку Дима чуть не околел. Кошачий товар был представлен исключительно котятами, в основном благородных и дорогих пород. Продавала одна старушка двух взрослых сиамских кошек, но, видимо, начала она их продавать еще тогда, когда обе тоже были котятами. И лицо старушки, и ее руки были щедро украшены следами кошачьих когтей.
Диме больше понравилась пара жирненьких попугаев в красивой просторной клетке. Минут пять он стоял, наблюдая за умными птицами. Но потом вернулся к основной задаче. Прошелся вдоль трамвайной линии уже за забором рынка. Там, как ему сообщила старушка с сиамскими кошками, бомжи за три гривны всякую приблудную серость продают. При словах «приблудная серость» Дима мгновенно представил себе Мурика. Но в этот день бомжей с дешевыми котами за забором рынка не наблюдалось. И оказался, в конце концов, основательно
