пластинку из испорченного конверта, он тщательно протёр её полотенцем и только потом вытерся сам…
Ничего страшного – воды на диск попало совсем чуть-чуть; картонный конверт и его майка всё-таки защитили диск…
В своей комнате он включил проигрыватель, поставил на него пластинку и, затаив дыхание, опустил на её поверхность иглу… Мощный аккорд, совпавший с раскатом грома, заставил его вздрогнуть: по телу побежали мурашки, – то ли оттого, что он озяб, то ли от той музыки, что вырывалась сейчас из динамиков… Он впитывал в себя этот ритм, эти мелодии точно так, как земля впитывала в себя хлещущий ливень…
Дождь давно закончился, небо вновь прояснилось и посинело, а он снова и снова ставил пластинку сначала… Кто-то из соседей, не выдержав слишком громкой музыки, застучал по батарее центрального отопления, – тогда он подключил к проигрывателю отцовский танкистский шлем, переделанный в наушники, и отключил динамики…
Музыка звучала в нём, его комната стала выглядеть совсем по-другому, да что комната! Он чувствовал – весь мир изменился; теперь уже никогда не будет так, как было прежде, теперь есть этот ритм, эти песни… Теперь всё будет по-другому, всё будет иначе… Необъяснимые радость и восторг переполняли его – в этой музыке столько энергии, что ей тесно в канавках дорожек чёрного диска, и она заполняет собой всё пространство, слетая с иглы, удвоенная, учетверённая усилителем!
Кто-то постучал пальцем по шлему – он сдёрнул его и обернулся: рядом стояла мать:
– Мам…
– Ты хлеб купил?
– Мам… Нет… Я купил пластинку… – он показал ей конверт.
Мать улыбнулась:
– Понятно…
Он вскочил на ноги:
– Хочешь, я сейчас сбегаю? Я быстро!
– Сиди уж! – махнула рукой мать; – Займу у соседки…
– Может всё-таки сбегать?
– Куда? Все магазины закрыты – девятый час уже…
– Девятый?! – ужаснулся он.
– Вот вернётся отец… – пообещала мать, выходя из квартиры.
«Какая же я скотина! Я же должен был в два часа…» – вспомнил он, бросившись к телефону, но замер в нерешительности перед ним: звонить или нет?
«Я ведь так её обидел… Она не захочет со мной говорить… И будет права…»
Он поплёлся в свою комнату и сел у окна: на западе догорал багровый закат, солнце быстро падало за горизонт… В домах зажигались огни, и квадраты окон светились в ультрамариновых сумерках…
Вернулась мать, зашла к нему в комнату и потрепала его шевелюру:
– Постригся бы… Есть хочешь?
– Нет, спасибо, мам… Не хочется…
– Ложись-ка тогда спать; уже поздно…
– Да, – кивнул он головой…
Один вечер трудного дня из жизни… Один, ушедший в прошлое, день… Но завтра будет другой, а за ним – великое множество дней… Разных и не похожих друг на друга… Радостных или
