сказал Джимми, и я опустился рядом.
Йогин окинул меня любопытным взглядом и что-то пробормотал.
– Что он говорит? – спросил я у Джимми.
– Он чувствует, что ты что-то ищешь, спрашивает, что, – помедлив, перевел наш «надзиратель».
Я с уважением посмотрел на улыбающегося йогина.
«Что это? Проницательность или дар, обретенный в медитациях?»
– Скажи ему, что я ищу дихрою, – попросил я. – Вдруг он подскажет, где она?
Джимми перевел. Йогин задумался ненадолго, а потом забормотал что-то неразборчивое.
– Он говорит, что здесь ее нет. Может быть, на востоке… – снова пришел на помощь Джимми.
– Ну, значит, будем искать на востоке, – сказал я.
Мы сделали несколько снимков с йогином, после чего поблагодарили его и покинули обитель старца.
Когда Олег вывел нас наружу, я увидел, что над скалами стоит столб дыма и кружат стервятники – похоже, там проходили небесные похороны – древний тибетский ритуал погребения. Поприсутствовать на нем было бы интересно, но, судя по всему, идти туда не меньше дня, да и по взгляду Джимми понятно, что он не в восторге от самой идеи присутствия кого-то из нас на этом древнем ритуале: насколько я знал, за подобное туристу грозило 10 лет тюрьмы.
Мигрень, по счастью, больше не возвращалась, но спал я по-прежнему плохо: уснул только под утро, и то с большим трудом. Учитывая, что мы планировали подняться в восемь и пройти 360 км по высокогорью, это не самая лучшая передышка, но что делать: я не собирался подводить команду.
Тем более что коллектив казался – по крайней мере пока – вполне спокойным и деликатным.
•••
Лето 1900 года
Путь в Лхасу.
Нападение разбойников. Чэшой и Ешей
Цыбиков сидел у себя в палатке и по привычке пил излюбленный отвар.
Путники покинули жилище Лон-бо-чойчжона около двух месяцев назад, но Гомбожаб до сих пор часто вспоминал о странных пророчествах чудаковатого отшельника и фразе, брошенной прорицателем во время церемонии в Лабранге. Диковинное слово «дихроя» буквально преследовало востоковеда.
Глоток… еще один…
Мысли, прежде спутанные в клубок, расползаются, чтобы снова слиться в единый стройный поток, но даже ясности ума, которую дарит чудесный отвар, недостаточно, чтобы отгадать загадку прорицателя.
«Дихроя… Что же ты такое?»
Когда Цыбиков набрался смелости и спросил о странном слове Ешея, тот наморщил лоб.
– Что-то такое знакомое, Гомбожаб… но не могу вспомнить. Надо у местных будет поспрашивать. А где ты его услышал?
– Лон-бо-чойчжон его упоминал в разговоре со мной, – нехотя ответил Цыбиков.
– А о чем вы говорили, Гомбожаб? – удивился Ешей.
Гомбожаб на пару мгновений украдкой закусил нижнюю губу. Рассказывать о предсказаниях прорицателя – про обещанную славную
