так что переживать из-за одного лишь фотоаппарата как минимум – глупо, а как максимум – самонадеянно.
Отставив в сторону кружку, Цыбиков оглянулся через плечо и достал из походной сумки книгу Чже Цонкапа «Ступени пути к блаженству». Гомбожабу редко удавалось остаться наедине с самим с собой, ведь в палатке помимо востоковеда жило еще несколько паломников.
«И вот он, долгожданный миг одиночества…»
Цыбиков достал из кармана куртки карандаш, открыл книгу на нужной странице (закладок он не держал – все делал по памяти, на всякий случай) и вывел мелко над строками почтенного Чже Цонкапа:
«Нынешний переход дался тяжело, но мы покрыли большое расстояние и значительно приблизились к нашей главной цели – Лхасе…»
Послышался шорох. Цыбиков резко захлопнул книгу и быстрым отточенным движением убрал ее обратно в сумку, после чего обернулся и увидел, что в палатку вошел Ешей. Лицо гостя показалось востоковеду обеспокоенным.
«Не из-за моей суеты ли?» – мелькнула было мысль, но Гомбожаб тут же ее отмел.
– Что случилось? – осторожно спросил он.
– Дашию нездоровится, – хмуро сообщил вновь прибывший.
Цыбиков нахмурился. Он не питал особой любви к Дашию, но успел привыкнуть к нему за месяцы путешествия и, разумеется, зла точно не желал.
– Что с ним? – спросил востоковед, хмуро глядя на Ешея исподлобья.
– Похоже, дело в высокогорье, воздух тут скупой. Бывает такое со многими, но он чего-то прямо белый весь… Думал, может, захочешь навестить, мало ли что…
Последняя фраза – про «мало ли что» – заставила Цыбикова вздрогнуть. Он никак не мог свыкнуться с мыслью, что столь долгая дорога способна не просто доставить изрядные неудобства путникам, но и лишить жизни кого-то из паломников.
– Да, схожу прямо сейчас, – кивнул Гомбожаб. – Спасибо, что рассказал…
Ешей кивнул и вышел из палатки. Цыбиков глянул в походную кружку – отвара там было уже буквально на пару глотков. Залпом допив остатки, Гомбожаб поднялся и отправился в палатку к Дашию.
Снаружи царила вечерняя прохлада. Согреваемый теплом, которое дарил чудесный отвар, Гомбожаб прошел мимо костра, у которого спали верблюды и грелись дозорные. Пахло похлебкой и подгоревшим варевом. Один из дозорных был занят чисткой револьвера, второй откровенно скучал. Завидев Гомбожаба, он кивнул ему, и востоковед ответил тем же.
«Пока судьба миловала, но мало ли, что может поджидать в ночи…», – бросив взгляд поверх палаток, подумал Гомбожаб.
Сказать по правде, он в детстве дико боялся темноты, и пусть с годами страх немного ослаб, все равно оставалось некоторое беспокойство.
«А здесь, посреди горного плато, мы беззащитны даже для ветра… что уж говорить о дурных людях?»
Чэшой заверял, что местность тут безопасная, однако Ешей, на правах более опытного путешественника, говорил ровно обратное.
