головы на здоровую: раз назвавшись груздем, он и рад бы полезть в кузов, но тот запаздывает, а тогда стоит ли удивляться буйству разыгравшейся фантазии, – обстоятельства более чем ясно указывали на необходимость любого действия, способного пробудить группу от праздности, и эта нелепая сама по себе выходка Сергея вскрыла порядочный нарыв, из которого может полезть всё, что ни попадя. Всякое сомнение в их деле было величайшее зло, и оставалось только порадоваться за дисциплинированного товарища, решившего высказать наболевшее в установленном порядке, вместо того чтобы тихо переваривать взрывоопасную смесь до консистенции самовоспламенения, когда никакими словами и разъяснениями уже не поможешь». Им всем было трудно раз за разом ломать в чём-то себя и перешагивать через привычное ради какой-то мифической будущей цели. Стоило, как минимум, принимать в расчёт, что остальные, хотя и тоже являются теперь носителями идеи, но состоят с ней в гораздо менее интимной связи, чем её непосредственный создатель. Михаилу достаточно было знать, что они движутся в нужном направлении, в то время как им требовалось видеть, ощущать, а лучше участвовать или производить это самое движение, но зато уж и направление тут было несущественно. Вся человеческая жизнь, по сути, есть побег от статики, а движением, сползанием на дно или полётом достигается это состояние – не так уж и существенно. В этом уравнении веры нельзя было пренебрегать ни одной переменной, и если одна из них требовала как можно скорее обеспечить группу работой, следовало незамедлительно сделать это – не важно, чем конкретно, но основательно и надолго озадачив её членов. Эта передышка нужна была ему, чтобы окончательно продумать детали первой акции и всесторонне подготовиться.
Вечером следующей пятницы Михаил с неизменной пунктуальностью явился к знакомому дому в центре, решив на этот раз избавить себя от сомнительного удовольствия переговоров с чересчур исполнительным консьержем. Подождать десять минут на весьма условном морозе показалось ему достаточной платой за то, чтобы не чувствовать лишний раз – нет, не унижение, – успокаивал он себя, – но исключительно злость, пока рентгенообразный взгляд мнительного неудачника станет медленно исследовать его с головы до ног. Удивительно, но рабы в этой стране издревле любят хозяев больше, чем соплеменников, – в десятый уже, наверное, раз муссировал он одну и ту же банальную мысль, – и может быть, в этом-то и кроется секрет исключительной успешности любой диктатуры, особенно если последняя заботливо прикрыта религией или данным в угоду современным реалиям, хотя и ограниченным, но всё же правом голоса: трусливого, из-за угла писклявого выкрика, но всё же лучше, чем совсем ничего.
Ему и самому надоедала эта вечная привычка философствовать – вместо того, чтобы предаваться нормальным мужским радостям: крутить головой, следуя глазами за симпатичной бабой, проводить восхищённым, чуть завистливым взглядом дорогую машину с тремя сотнями лошадей под капотом, подумать о том, как хорошо
