стало – а вдруг Леню моего сманят? Ему тогда шестнадцать лет было, он уже с девочкой встречался. Вернулась я в Нью-Йорк и говорю ему: «Леня, тебе Любочка нравится?» – «Да». – «А ты с ней спишь?» – «Нет». – «А почему?» Он так удивился. Говорит: «Мне ее некуда привести». – «В чем дело? – говорю. – Приводи ее сюда!» Ну, он и привел. Я Лене сказала: «Со всеми не переспишь, но к этому нужно стремиться». Это ему так понравилось! Ну а теперь – хо-хо! Ничего говорить не надо.
Потом я работала у одного голубого в салоне. Он хорошо ко мне относился. Стрижет бесподобно. Я к нему не хожу только потому, что он с меня денег не возьмет, а я так не хочу. Он у меня педикюр, маникюр делал, потом бикини стал делать. И дружки его стали ко мне ходить. Волосы с тела удаляли. Я их чистила, как курей! Волосы с груди сниму, да еще и массаж сделаю. Так они с ума сходили от восторга! Голубые же. Мальчики они не бедные, хорошие типы6 мне оставляли. Другие девочки в салоне брезговали, а мне это чисто по барабану: мне деньги были нужны, у меня мальчики в школе учились. И как учились! Такие оба способные. Жора – тот тихий, а у Лени язык подвешен, как лопата, он если 95% за тест получит, уже недоволен, и все с учителями спорит! Даже если 100% – и то бывал недоволен, требовал, чтобы с плюсом. И всегда добивался своего. Ну чисто отмороженный! Один раз приходит и просит у меня пять долларов, говорит: потом отдам. «Зачем тебе?» – «А я с учителем математики поспорил, что быстрей его задачку решу». На следующий день в классе положил он свою пятерку, рядом учитель свою положил, и какая-то девочка села деньги караулить, пока они решают. Ребята заранее задачку выбрали, и стали Леня с учителем решать. И Леня быстрей решил! Приносит мне десять долларов: «Я выиграл». – «Ну, выиграл – молодец, пойди купи себе что-нибудь».
Они у меня такие грамотные все, аж противно. Газеты читают, как придут, так с Семкой начинают за политику говорить. Меня стыдят: «А ты почему новости не смотришь?» – «Зачем? – говорю. – Все равно я им ничем помочь не могу». – «И тебе не стыдно?» – «Мне? Стыдно? Обижаете! И что это вы тут мне партсобрание устраиваете?» Леня спрашивает: «А что такое партсобрание?» – «Пусть тебе отец объяснит, он в комсомоле был». А Семка: «Но в партии же не был!» – «Какая разница, – говорю. – Партсобрание – это когда всех впускают и никого не выпускают». А сама я и в комсомоле не была. Когда в девятом классе нас стали принимать, меня классная уговаривала – ты, мол, должна. А я говорю – ничего я никому не должна. Я уже тогда это твердо усвоила. «Но так ведь жить нельзя!» – «Можно, поверьте мне, Софья Борисовна. А собрания ихние меня не интересуют». – «Что же тебя интересует?» – «Пойти на толчок, за рубль купить, за три продать – вот это меня интересует». Она чуть не трохнулась: «Ты, Фаина, смотри никому это не говори, с тобой никто дружить на будет». – «Не будут – так я переживу этот цорес!» – «Ш-ш-ш! Нельзя в школе такие слова говорить!»
Когда мы сюда ехали, Леня маленький был, четыре года, и ему все хочется – мороженое там, шоколад. А я говорю: «Мы в капиталистической
Tips
