и мне не хотелось бы, чтобы она подумала…
– Разумеется. Но, по-моему, это лучше сделать вам.
– Мне надо было поговорить с нею вовремя, – задумчиво произнесла она, – но, раз уж мы задержались, вы должны объяснить, что я просила вас сказать ей в опере, прежде чем объявить о помолвке здесь. Иначе она может подумать, что я о ней забыла. Она ведь член нашей семьи, но она так долго отсутствовала, и теперь ее очень легко обидеть.
Арчер сияющим взором посмотрел на невесту.
– Вы добры, как ангел! Разумеется, я ей скажу, – проговорил он, бросая опасливый взгляд на переполненную бальную залу. – Но я ее еще не видел. Она здесь?
– Нет, в последнюю минуту она решила не приезжать.
– В последнюю минуту? – повторил он, выдав тем свое удивление, что она вообще могла серьезно думать о приезде.
– Да. Она ужасно любит танцевать, – просто ответила девушка. – Но она вдруг решила, что ее платье недостаточно нарядно для бала, хотя нам оно очень нравится, и тетя отвезла ее домой.
– Вот как, – равнодушно отозвался Арчер, скрывая свою радость. Ничто не приводило его в такой восторг, как твердая решимость невесты не замечать ничего «неприятного» – правило, в котором они оба были воспитаны.
«Она не хуже меня понимает, почему ее кузина отказалась ехать, – подумал он, – но я никогда ничем не обнаружу, будто думаю, что на репутации бедняжки Эллен Оленской есть хотя бы малейшая тень».
4
После помолвки полагалось наносить визиты, которым и был посвящен следующий день. В этом отношении нью-йоркский ритуал соблюдался неукоснительно и точно, и в полном соответствии с ним Ньюленд Арчер сначала поехал с матерью и сестрой к миссис Велланд, после чего он, миссис Велланд и Мэй отправились за благословением к почтенной прародительнице, старой миссис Мэнсон Минготт.
Визит к миссис Мэнсон Минготт всегда забавлял молодого человека. Самый дом ее уже превратился в музейный экспонат, хотя, разумеется, и менее древний, чем некоторые другие старинные фамильные особняки на Юниверсити-плейс и в нижней части Пятой авеню. Они были выдержаны в чистейшем стиле тридцатых годов – ковры с гирляндами из махровых роз оживляли здесь мрачную гармонию палисандровых консолей, каминов с полукруглыми арками и черными мраморными полками и огромных застекленных книжных шкафов красного дерева, тогда как старая миссис Минготт, построившая себе дом позже, самолично выбросила громоздкую мебель времен своей юности и перемешала остатки минготтовского наследия с фривольными гобеленами эпохи Второй империи. Она имела обыкновение, сидя у окна гостиной на первом этаже, спокойно наблюдать, как поток великосветской жизни течет на север, к дверям ее уединенного жилища. Казалось, в ее намерения отнюдь не входило его торопить, ибо она была столь же терпелива, сколь и уверена в себе. Она не сомневалась, что заборы, каменоломни, одноэтажные салуны, деревянные теплицы в неряшливых огородах и утесы, с которых козы созерцали окрестный пейзаж, скоро исчезнут под натиском таких же, а может статься
