чем оно выходило из горла, казалось мне невыносимо фальшивым… Знания были недостаточны, и не хватало умения надлежащим образом преподнести их»[111]. Особого впечатления десятиминутная речь Львова не произвела, скорее всего, потому, что у него «не было непосредственно ощутимого объекта, на котором он мог бы изощрять свой сарказм, свою находчивость, смелость и решительность атаки»[112]. Выступать в кругу людей примерно одного с ним уровня оказалось легче, чем произносить речи, рассчитанные на разнородную и в образовательном, и в политическом отношении массу, а писать оказалось еще легче, чем выступать. Пройдет примерно восемь лет, прежде чем Троцкий овладеет искусством устной агитации, но зато овладеет им в такой степени, что сможет увлекать за собой толпу на самые отчаянные действия.
Пока же устную пропаганду решили ограничить организацией цикла лекций. Каждый член «коммуны» Швиговского должен был выступить 1 – 2 раза. На лекции намечалось пригласить местных жителей и после каждого выступления устраивать открытые дебаты. Бронштейн избрал своей темой сущность социологии и философии истории, хотя и об одном и о другом имел самое отдаленное представление. Лекцией заинтересовались некоторые более или менее образованные люди, которые оказали честь организаторам. Согласно одному свидетельству, на удивление товарищам и прежде всего самому себе, Лев не опозорился. После небольшого вступительного слова он отвечал на вопросы и критические ремарки, причем настолько ловко схватывал мысль оппонента со всей ее противоречивостью, что уличить его в невежестве оказалось невозможным. Впрочем, у Истмена зафиксировано еще одно – противоположное – воспоминание по поводу этой первой лекции Троцкого. Выступавший обильно цитировал, в частности, Д.С. Милля; ему было трудно говорить; он был буквально залит потом, и сердобольные слушатели думали о том, как бы его остановить, а после лекции никто не задал ни одного вопроса и не выступил в прениях[113].
Бронштейн, ранее живший в Одессе и неплохо знавший город, регулярно ездил туда по разным конспиративным делам Южно-Русского рабочего союза. Нередко вечерами он шел на николаевскую пристань, покупал билет третьего класса, который давал возможность ночевать только на пароходной палубе, укладывался поближе к трубе, чтобы было потеплее, а утром просыпался при подходе к одесскому порту, приводил себя в порядок и по сложившейся привычке, и для того, чтобы особенно не бросаться в глаза, покидал корабль и отправлялся по знакомым адресам. Когда в течение дня выдавалось недолгое свободное время, Лев посещал богатую Одесскую публичную библиотеку. Только когда темнело, он возвращался в порт и отправлялся в Николаев таким же образом, каким прибыл в Одессу.
Особенно полезным было знакомство с приехавшим из Киева Альбертом Поляком, по профессии наборщиком, ставшим к этому времени профессиональным революционером, являвшимся членом Киевского рабочего союза, придерживавшегося марксистских взглядов. Через него николаевская
