идешь домой?
Сердце Нанины билось так сильно, что она не в силах была ответить словами и только склонила голову.
– Возьми это для своей сестренки, – продолжал отец Рокко, кладя ей в руку несколько серебряных монет. – Я нашел покупателей для циновочек, которые она так мило плетет. Тебе нет надобности приносить их ко мне на квартиру: я вечером загляну к вам, когда буду делать обход паствы, и захвачу их с собой… Ты хорошая девушка, Нанина, и всегда была хорошей. Пока я жив, дитя мое, у тебя всегда будет друг и наставник.
Глаза Нанины наполнились слезами. Она еще плотнее укутала лицо в мантилью и пыталась поблагодарить священника. Отец Рокко ласково кивнул ей и на миг положил ей на голову руку, потом вернулся к своему слепку.
– Не забудь передать то, что я сказал, даме, которая завтра должна позировать мне, – напомнил Лука Нанине, когда она проходила мимо него на пути к выходу из студии.
После ее ухода Фабио вернулся к священнику, который все еще трудился над слепком.
– Я надеюсь, что завтра ваша работа пойдет лучше, – вежливо заметил отец Рокко. – Мне кажется, что у вас нет основания быть недовольным натурщицей?
– Недовольным ею? – горячо воскликнул молодой человек. – Я никогда не видел более красивой головки. Будь я в двадцать раз талантливее, и то я не мог бы надеяться достойно изобразить ее!
Он вышел во вторую комнату еще раз взглянуть на бюст, потом направился обратно в большую студию. Между ним и проходом стояли три стула. Проходя мимо них, он рассеянно коснулся спинок двух первых, но пропустил третий. Входя в большую комнату, он вдруг остановился, словно пораженный внезапным воспоминанием, поспешно вернулся и дотронулся до третьего стула. Проделав это и снова приближаясь к главной студии, он поднял глаза и встретил на себе взор священника, с нескрываемым изумлением устремленный на него.
– Синьор Фабио! – с саркастической улыбкой воскликнул отец Рокко. – Кто бы подумал, что вы суеверны?!
– У меня была суеверная нянька, – отозвался молодой человек, краснея, и смущенно рассмеялся. – Она привила мне разные дурные привычки, от которых я не избавился до сих пор.
С этими словами он кивнул головой и поспешно вышел.
«Суеверен!» – тихо произнес про себя отец Рокко. Он снова улыбнулся, подумал минутку, затем подошел к окну и выглянул на улицу. Дорога влево вела ко дворцу Фабио, дорога вправо на Кампо-Санто, по соседству с которым жила Нанина. Священник как раз успел увидеть, как молодой скульптор избрал дорогу вправо.
Когда прошло еще полчаса, оба рабочих ушли из студии обедать; Лука и его брат остались одни.
– Теперь мы можем вернуться, – сказал отец Рокко, – к тому разговору, который начался между нами несколько времени назад.
– Мне больше нечего сказать, – угрюмо произнес Лука.
– С тем большим вниманием, брат, ты можешь выслушать меня, – продолжал священник. –
