песочные или что под началом вечно не просыхающего брательника: то перевернуть вовремя забудет, то привалится к ним, и от храпа богатырского немудреная техника сбоить начинает, а то и вовсе боком их поставит и уляжется на них. Так что с точным временем в Тришестом, как вы догадываетесь, приходилось туго. Но Иван Царевич не унывал. Как распогодится, так палочку воткнет в приметном месте – вот тебе и часы! Точнее не придумаешь. А коль непогода случится, так тут уж и не попишешь ничего, на себя приходится полагаться.
Сегодня погода выдалась преотличная. Ни облачка на небе, ни дуновения ветерка. Птички поют, цикады звенят, полевые цветы вовсю благоухают – тишь, да гладь, да Божья благодать! Вот и время обеда подоспело – это Иван Царевич еще с колокольни по палочке заприметил, да только этот дурень Федька не вовремя со своими глупостями привязался, будь он неладен.
Отошел Иван Царевич подале, уселся под дуб столетний, устроил на коленках заветный узелок, развязал и облизнулся: сало, нарезанное тонкими ломтиками, ароматный кусок краюхи и молодой зеленый лучок. Эх, похрустим, пошамкаем!..
Иван Царевич отломил кусок хлеба, пришлепнул к нему шмат сала, в другую руку взял лук, словно скипетр царский, и только вознамерился вкусить от щедрот, как заприметил совсем рядом чужое присутствие. То ли дышит кто, то ли шуршит – не поймешь сразу. Только бы не проклятый звонарь сызнова, чтоб у него на лбу – и не только! – чирь вскочил… Впрочем, тому сейчас явно было не до Ивана Царевича, да и по запаху его без проблем за версту определить можно.
– Не, не он это, – подумал вслух Иван Царевич и вновь открыл рот, поднося к нему бефф-брод, как он именовал сие творение на модный заграничный манер.
Шорох повторился. Оборачиваться и заглядывать за широкий, в три обхвата ствол дуба вовсе не хотелось. Вот же невезуха, и кого только принесло на его голову! Только бы не…
– Дядя Иван!
– Они, – обреченно выдохнул Иван и в расстроенных чувствах опустил руку.
– Дядя Иван, дядя Иван! – из-за дуба высыпала ребятня и облепила Ивана Царевича кружком. – Расскажи сказку.
– Нет! – рявкнул на них Иван Царевич. Сердиться по-настоящему он не умел, и дети, разумеется, не поверили ему, потому как знали младшего царевича словно облупленного.
– Ну, расскажи! – затянула кроха в коротком, видавшем виды сарафанчике и платочке в горошек.
– Оставите вы меня в покое или нет? – захныкал Иван Царевич, жалостливо глядя на хлеб с салом.
– Расскажи! – топнул ногой старший брат крохи в холщовых, оборванных у самых колен штанах и драной замызганной рубашонке.
– Да, да! Расскажи, – загомонили остальные, и, не дожидаясь согласия, расселись на травке, обхватив коленки руками и вперив любопытные глазки в Ивана Царевича.
– Что с вами поделаешь, – тяжко вздохнул тот, отложил снедь в сторонку и задумался. – Про что же вам рассказать?
– Про курочку Рябу! –
