неудобных вопросов тоже не задают, достаточно безболезненно переходя в касту «лохов», если это «нужно Родине»
«Нелохи», или чаще «люди» – та небольшая прослойка населения, которая, собственно, живет. Именно «люди» выбирают президента, пользуются конституционными правами и давным-давно сложили с себя все обязательства перед обществом, то есть пресловутыми «лохами» и «полулохами». Еще одна особенность «людей» заключается в том, что живут и работают они пока «здесь», но мыслями в принципе уже давно «там», в тех самых официально презренных Miami и Riviera.
Стоит признать: благодаря чтению «БП» я открывал для себя множество любопытнейших вещей; нередко, впрочем, просто получая подтверждения тому, о чем давно следовало бы знать каждому. В частности, я не раз спорил с истеричными историками на предмет «крепостного права». И если историки утверждали, что якобы право это отменили еще в одна тысяча восемьсот шестьдесят всем известном году, то мне же всегда почему-то казалось, что все это не более чем красивое предание для лохов. Крепостное право на самом деле, конечно, никто и не думал отменять, да – произвели шумную смену вывески, сохранив старые добрые традиции и обычаи: есть «помещики» и есть «крепостные», и пока первые поживают нарядно и проводят время утонченно и благородно, вторые вкалывают на них и вполне счастливы тем редким дням, когда их не секут и не бранят. Соотношение же «помещиков» и «крепостных» в историческом времени если и меняется, то совсем незначительно, хотя и «помещикам» приходится идти в ногу со временем, называя себя в каждой эпохе по-новому.
Только теперь я начинал понимать, что каким-то образом за одну неделю перескочил из унылых «лохов» – хотя по некоторым признакам все же был «полулохом» – в «нелохи». Только теперь я сознавал, что конкретно имела в виду моя бабуля, говоря, что пора мне «человеком становиться». Уверен, что иной гражданин в схожей ситуации быстро почувствовал бы себя очень особенно, окончательно разрывая связи с цепями прошлого: мол, теперь-то я «нелох», то есть все-таки «выбился в люди», став человеком первого класса. Скажу откровенно: за собой никаких непоправимых перемен не замечал; наверное, моим противоядием являлась трезвая констатация, что сам я лишь типичный представитель того самого народа, который, согласно собственноручно подписанному годовому трудовому соглашению, должен был теперь «разводить». И все для того только, чтобы иметь хоть какой-то шанс развить свой собственный маленький бизнес, успев вовремя соскочить с блатной иглы… Пойдя таким образом на сделку с совестью, я старался думать об этом как можно меньше, оправдывая себя популярной в том же народе присказкой про «хочешь жить – умей вертеться».
И закрывая тему нашего разводящего коллектива: когда я пробовал все-таки пообщаться с коллегами на отвлеченные темы, вроде нового альбома старой музыкальной группы или вчерашних сенсационных результатов в Формуле-1, то реакция неизменно оставалась достаточно прохладной,
