причина побудила ее к отсутствию в столь важный день?
– Нет, это невыносимо! – простонала баронесса, нервно откидывая вуаль. – Гектор, где девочка? Я же просила ее привезти!
– Да, я, это… не было ее в комнате, – проблеял в ответ сын, втягивая голову в плечи.
– Внизу она, с женкой моей, – отозвался бородатый детина с банкетки. – Кликнуть, что ль?
– Не надо, – небрежно махнул рукой седовласый. – Ираклий! – чудно позвал в сторону. – Приведи девочку! Можно вместе с "женкой".
Сутулый паренек в белой рубашке с черными нарукавниками скрылся за парадной дверью.
– Зачем ребенка-то тревожить зазря?! – недоуменно пожал плечами доктор. – Не дело таскать детей на подобные процедуры.
– Что вы там всё бормочите, Карл Натанович? – раздраженно бросила Людвига. – Говорите громче, либо умолкните вовсе. Гектор, пойди, глянь, где она? Долго нам еще ждать?
– Уже пришли, маман.
В предупредительно распахнутых клерком дверях появилась забавная процессия. Разрумяненная от волнения Христина в каракулевом пальто крепко держала за руку маленькую Алимпию, одетую в серебристый полушубок и шапочку с помпонами. Из меховой муфточки выглядывали розовые заячьи уши. По другую сторону кухарки, вцепившись в подол мамкиной юбки, испуганно таращил глазёнки щекастый мальчуган в овчинном зипуне, перевязанном крест-накрест шерстяным платком. На голове шапка-ушанка, туго завязанная под подбородком, на ногах валенки. Узрев бородача, малец ожидаемо сморщил курносый нос, по пухлой щечке скатилась крупная слезинка.
– Христя, зачем Егоршу-то притащила? – легкий удар кулаком по диванной спинке отозвался болезненным толчком в докторской пояснице. – Эй, медицина, двинься, пущай дети сядут! Давай, скидавай на пол свой портфель! Ну же!
Зачем-то протерев днище саквояжа рукавом сюртука, Карл Натанович послушно переместил его на пол. Помог взобраться на диван Липе. Мальчонку Христина усадила себе на колени, чтобы "не шмыргался без присмотру по двору".
– Итак, господа, я начинаю! – громко объявил нотариус, доставая узкий свиток, перевязанный шелковой лентой. Круглая сургучная печать коричневой кляксой соединяла ткань с бумагой, подтверждая неприкосновенность документа. Преисполненный величием момента господин Кнопп аккуратно переломил сургуч, резким движением сорвал ленту.
"Как заправский герольд при дворе короля Артура! – отчего-то подумалось Марку Натановичу. – Будто приговор читать собрался".
Необычайное волнение подкатило к самому горлу. В ту же минуту теплая детская ладошка сжала потную руку доктора.
– Все будет хорошо, дядечка, – прошептала Алимпия, взбираясь с ногами на диван. – Мне Какуша сказал, – выдохнула в самое ухо.
– Какуша?! – переспросил Марк Натанович, усаживая девочку на место и искоса поглядывая на нотариуса – тот хмурил брови, молча вчитываясь в документ, словно
