либо хворые, либо мертвые.
Дом большой с голландской печью. Отец не захотел русскую ставить, за модой погнался, а с голландкой хлопот-то больше вышло. Два этажа греет, а до третьего тепло не дотягивает, да и топить надобно не меньше двух раз в день.
Вылезать из-под теплого одеяла не хотелось (и когда только успела под него забраться?!) Правильно, что они давеча съехали в апартаменты к дядюшке Марку. Пусть там и не такие хоромы барские, как в отчем доме, зато тепло, светло и уютно. Да и Андрею на работу удобней добираться. Муж у нее инженер-строитель, университет важный закончил с отличием, и на работу его взяли не абы куда, а в архитектурное бюро при городской Думе.
"Умный, красивый, заботливый!" – Алимпия невольно улыбнулась, потягиваясь на широкой кровати. И как-то быстро у них все завертелось…
***
Встретились они в лавке "Целебные травы".
Красивый брюнет периодически страдал мигреневыми болями. От аптечных таблеток проку уже не было, решил подлечиться народной медициной. Заскочил в лавку, потому как рядом с домом, а дядя, как нарочно, в этот час своей зазнобе ромашковый отвар понес, а Алимпию оставил за старшую. Как встретились они глазами, так и застыли на месте, словно столбы верстовые вдоль дороги, даже словом не перекинулись, покуда дядька не вернулся – так он враз смекнул, что за хвороба такая на них напала. Доброго молодца отваром перечной мяты с душицей напоил, а племяннице велел в залу идти, на глазах не маячить.
Когда Андрей ушел – Алимпия не видела, видно дядька его через черный ход вывел. Но с этого времени на порожке лавки она, что ни день, находила свежий букет полевых цветов. А через неделю ухажер и сам объявился с лукошком земляники и кульком воздушного зефира. Пригласил после работы в кино, но в кино они не пошли, а просто гуляли, взявшись за руки, по городу, пока не догулялись…
Расписали их быстро – Марк Натанович без особого труда договорился с чиновником, с благодарностью попивающим женьшеневую настойку на меду. Через семь месяцев родился Андрейка-младший. Такой же красавец, как и его отец!
***
Сон медленно улетучился, возвращая к реальности. Спохватилась только, когда вещи на новом месте распаковала – Какуша забыла. Никак не могла Липа расстаться с отцовым подарком! Вернулась вечером в дом, сразу в бывшую детскую, а заяц меж подушек забился, лишь ухо розовое торчит: "Эх, взрослая ты девица, Алимпия, а все в игрушки играешь!" – прилегла на кровать. Лишь туфли скинуть успела, как сон подкрался пуховым облаком, и провалилась она в сладкую дрёму.
Краешек месяца робко заглядывал в круглое оконце. Глаза постепенно привыкали к темноте, и очертания предметов все яснее проступали в сумрачной комнате.
После пансиона, куда с легким сердцем отправила ее тетушка Людвига, Алимпия ни за что не хотела переезжать в другую комнату, лишь позволила кровать заменить. Ее все здесь устраивало: и то, что комната в самом конце коридора, и то, что выше только чердак, а ниже
